Поравнявшись с ним, Анарад бросил уже на ходу.
— Если так хочется узнать — нагонишь, — хлестнул по крупу прутом, пустился прочь.
Морозный воздух наполнил грудь, продирая до костей холодом, но Анарад ничего не чувствовал — такая слепая ярость охватила. Стражники открыли ворота незамедлительно, переглядываясь, не понимая ничего, но и не кидались с расспросами, видя, как был взвинчен конь под всадником, чуя его смятение, да и, верно, сам Анарад выглядел сейчас не хуже порождения пекла. Княжич, проезжая ворота, сжал прут, если он ее найдет, отходит им по ее маленькому мягкому месту, а потом… Анарад не знал, что будет потом, но за себя он уже не отвечал, и вообще давно потерял отчет в том, что делает, согласившись на эту связь.
— Что случилось, ты объяснишь или нет? — нагнал Вротислав, уже когда Анарад выехал на большак.
— Агна ушла.
— Что? — Вротислав даже брови приподнял от изумления. — Не понял…
— Опоила меня сонной травой и ушла со жрецом в Стрежи, — бросил резко Анарад — не хотелось это признавать, и не то, чтобы кому-либо, но и себе.
— Серьезно? — лицо Вротислава потемнело, признать, Анарад ожидал другого ответа — чем не повод для издевки, хотя то, что произошло, не позавидуешь даже врагу.
— Так это и хорошо, найдем Воймирко, — глянул на него, расслабляясь, — или он нам больше не нужен?
Анарад только посмотрел на него хмуро.
— Нужно успеть их найти до утра.
— А если не найдем?
Анарад сжал поводья в кулаках, оглядывая лесистый окоем, что дышал стылым льдом. Найдет. Найдет и придушит этого гада!
Стрежи трудно было отыскать без провожатого, пришлось покружить в лесу. Ко всему начался снегопад, и замело так, что пробираться пешими и тянуть за собой коней оказалось почти непосильно. Когда наступили сумраки, Вротислав потерял надежду отыскать деревеньку. И не безосновательно, ведь если они уйдут дальше веси, то след их будет потерян. Оставалось надеяться на то, что буран загнал беглецов под какую-нибудь кровлю — не может же этот жрец таскать княжну по такой лютой стыни. Будь он проклят!
Огни завиднелись в темноте, когда уже в полную силу наступила ночь. Изб оказалось не так уж и много, но местный староста стер все надежды в прах, сказав, что никто на ночлег к нему не просился, да и не видели никого. Хозяин — крепкий сбитый мужчина по имени Водол, помяв бороду, все же пригласил путников под свой кров ночевать. И как бы ни разрывала на части ярости, а в такую непогоду уже и пес не сунет нос наружу, не то что человек. И только Анарад согласился, как выбежал на крыльцо отрок в шубейке не по плечу нараспашку.
— Чего выскочил окаянный, в избу бегом! — разразился было староста.
— Над лесом дым тянулся днем, — шмыгнул носом паренек сонно. Видимо, малец поднялся на шум по приезду чужаков, впрочем, как и вся небольшая деревенька — повысовывал носы из дверей люд.
— А что же ты молчал, не сказал раньше! — накинулся староста на мальчишку.
— Да я ж думал, кто из своих, а теперь понял, что и нет, — насупился тот.
Анарад переглянулся с Вротиславом — кто из своих, это, верно, из местных шалопаев. Княжич подступил к пареньку.
— Как туда пройти?
Водол строго глянул на отрока — видно, всыпет потом.
— Тут недалеко, — вжал малец в плечи голову, — завалинка одна, по взгорку подняться и прямо идти.
Анарад к хозяину повернулся.
— Там и ночуем. Коней только оставим, утром заберем.
Тот и рад мужчин нежданных поскорее спровадить — в позднее время гостей привечать никому не хотелось. Водол кивнул, проводив княжичей к воротам. Вновь пришлось углубиться в чащобу непролазную, хоть Анарад уже рук не чувствовал от холода и устал страшно, к тому же накатывала время от времени дурнота, и голова продолжала гудеть нестерпимо и кружиться, но желание поскорее найти Агну горячило нещадно. Да он бы точно сегодня не уснул, покоя бы ему не было — ни сегодня, ни завтра, никогда. А теперь она, оказывается, близко была, и это ощущение, что княжна рядом, закручивалось в нем не хуже нынешней вьюги. А когда в глубине леса вдруг протяжно завыли волки, тревога взыграла в нем не на шутку — как бы и вовсе беды с ней не случилось. Вротислав выругался, слушая завывания, крепко пожалев уж, что вызвался на поиски.
Когда отыскалась сторожка, волки вдруг стихли. Клубился дым из печной трубы, из щелей тускнел огонь — только есть ли кто внутри? Анарад за кистень ухватился, прошел к порогу. Вротислав, напротив, стороной пошел — на тот случай, если жрец бежать вздумает. Стараясь ступать бесшумно, Анарад ухватился за ручку створки, потянул, та поддалась беспрепятственно — не заперто. Он вторгся в избу стремительно и перехватил тонкое запястье, едва ступил за порог. Агна вскрикнула, выронив нож, Анарад одним рывком крутанул девушку, припечатав к себе спиной, оглядывая углы — Воймирко не оказалось внутри.
— Где он? — прошипел в ухо, трепыхавшейся, что птаха в силках, Агне.
Агна дернулась, Анарад и не стал ее больше держать, толкнул вперед, проходя следом вглубь. Она поморщилась, посмотрев на него волчицей злой, потерев запястье, и тут же выпрямилась, как тетива, смахивая с лица растрепавшиеся волосы. Анарад усилием оторвал от нее взгляд, прошел вдоль печи, заглядывая за глиняную перегородку — никого. Хотя навряд ли жрец прятаться тут станет.
— Он ушел, не ищи, — огрызнулась княжна, гордо вскинув подбородок.
Анарад вернул на нее взгляд, сощурился гневно, оглядывая ее всю — щеки тронула краска, грудь вздымалась и опадала судорожно. Он глянул на нож, оставленный на полу. Непростой, изогнутый да украшенный узором. Анарад прошел к нему, нагнулся, поднимая с пола оружие. Еще теплое от рук Агны. Покрутил его в руках, проведя по острию пальцем. Капли крови сразу выступили — острый. Агна сглотнула и не шевелилась, наблюдая за ним. Его выворачивало наизнанку, хотелось стиснуть княжну в руках, не зная, чего желает больше — прижать к себе и уж никуда не выпускать или задушить, чтобы избавиться от этого тошнотворного чувства, что его обманули.
— Значит, вот как ты решила начать супружескую жизнь — с обмана? — он оторвал взгляд от лезвия, быстро глянул на нее.
И лучше бы этого не делал, поймав взором то, как она судорожно облизала губы, а в туманно-синих глазах, в которых он уже давно заплутал, растерянность и страх разлился, хуже всякого яда. И от того, как она молчала и испугалась, и изо всех сил стараясь не показывать своего волнения, что-то надломилось в нем. Анарад стиснул в кулаке нож, с силой вонзил его в дверной косяк, в два шага оказался возле нее.
— Кто дал тебе эту отраву? Кто это все придумал? — почему-то так остро хотелось знать это, знать, что это все устроила не она. Немедленно.
Агна не ответила, опустила только ресницы, в пол посмотрев. Анарад схватил ее за подбородок, вздергивая его, заставляя смотреть только на него.
