Кмети, так и не поняв, что за шум поднялся, уже расходились.
ЧАСТЬ 3 Глава 12
— Куда ты так торопишься? — нагнала Миролюба, когда Агна шагала по переходу, желая поскорее попасть в свою горницу.
— Если хочешь, оставайся, — ответила Агна резко, прикусила губы — не хватало, чтобы сестра заподозрила, от кого она так бежит.
Хотя уж теперь ничего не скроешь… Агна шла, стараясь не глядеть во двор да по сторонам, где шумели кмети, которых возглавляли княжичи Роудука, собираясь на охоту. Вон и день ясный какой, солнечный и теплый, цветень месяц не за горами, скоро самые глубокие лядины растают, и пустят почки деревья.
Миролюба чуть отстала — ей лишь бы на Вротислава поглядеть, уж ее Агна давно раскусила — заглядывается на младшего и о замужестве своем с зимы, как вернулась Агна, не заговаривала. А он, похоже, и не спешит возвращаться в родной стан. Хотя его ведь там тоже особо не ждут. Агна вспомнила жену Найтара — молодую и властную Русну, она ведь родить уже скоро должна.
Миролюба нагнала, повиснув у старшей сестры на локте — и с каких пор ластиться начала? Так они шли до терема бок о бок, молча, Миролюба думая о чем-то своем и, судя по блаженной улыбке, приятном, и Агна — с тенью хмари на лице, будто и не светило солнышко, не радовало своим теплом, Агна просто этого не замечала.
С тех пор как Анарад вернул ее в Збрутич, они почти и не виделись, разве что за общим столом, бывало, отец соберет, хоть и рядом садились, а будто порознь. Отец тогда долго пытал ее разговорами, все вытянуть хотел о том, что случилось меж ними в день обряда. Агна даже удивилась, что Анарад о том, что произошло на самом деле, молчал, а ведь мог бы в отместку бросить в грязь — ему-то это чего стоило? Но, кажется, он о ней вообще забыл: не замечал, а если и встречались глазами, то в его такая прохлада было, что даже зябко делалось.
Агна упрямо молчала, да и что тут скажешь, до сих пор находилась в смятении диком от того, как повел себя Воймирко и как оставил ее там, в лесу. Все думала о том, что заставило его так обойтись с ней. Жалела и злилась на него — не давал покоя. Оправдать его даже пыталась. Может, беда с ним какая приключилась? Она ведь даже не о чем не успела его спросить. Но третий месяц уже пошел, а жрец все не появлялся. Агна даже и радовалась тому, может, и разорвется так по малу их связь, только это невозможно было — из головы не уходил, а внутри тянуло что-то, и тоска разливалась, словно в груди дыра.
Но гораздо тяжелее было переносить равнодушие княжича. Как бы ни отрицала, а это задевало порой так, что плакать хотелось. Потому пряталась в своих стенах ото всех, не всегда получалось скрывать переживаний своих, порой даже и невозможно было делать вид, что все хорошо, когда хорошего было мало. Хуже некуда, до жжения в груди и злых слез.
И уж это было не утаить перед Миролюбой — та сразу смекнула, что к чему, насквозь, казалось, видела. Дай слабины, и сыплются одна за другой поддевки. Агна устала страшно от этого всего, устала держать оборону и делать вид, что все ладно, хотелось разрыдаться, открыться сестре, хоть та никогда ей подругой близкой не была, но в последний миг сдерживала себя, зная, что та посмеется над ней только.
Агна щурилась на солнце, раздувала крылья носа, проглатывая ком, и глаза замутились от сухой пелены. Что бы на душе у нее ни творилась, Агна изо всех сил не показывала этого ни перед родичами, ни перед сестрами.
Вместе они вошли в горницу, Агна скинула кафтан — жарко стало, спутала платок, встряхнув косами — их она, как и положено, заплетала надвое.
— Не зовет к себе, не смотрит в твою сторону. И, полагаю, не спит с тобой? Чем же ты его так прогневила?
Агну будто варом окатили.
— А что ты так смотришь? Ладно, бабы, а мужикам ласка нужна, они долго без нее не могут. Станет на других поглядывать. Хотя если даже не станет — заставят. Он же вон какой, все челядинки в тереме глаз с него не сводят, млеют от одного взгляда его, уж что говорить о посадских.
— Уж больно ты разговорчивая стала, — отвернулась Агна, беря себя в руки.
— Да нет, — хмыкнула она с выдохом, — волнуюсь просто за тебя.
Агна обернулась, Миролюба поправив ворот, развернулась и пошла прочь.
***
Этой ночью Агне и не спалось — все думала над словами сестры, и такой стыд обжигал, что хоть сквозь землю проваливайся. Как ни скрывай, не отнекивайся, а права она — ничего не скрыть, все на виду. Смеются за ее спиной челядинки, перешептываются, что княжич холоден к ней, и такая злость брала и досада, что Агна крепко губы поджимала, ворочалась в постели то на один бок, то на другой. Всякое на ум лезло. Ругала Анарада, что поступает с ней так, хотя она была во всем виновата, что пошла с Воймирко. Душно сделалось в горнице.
— Чего ворочаешься? — повернулась с другой постели Миролюба, сонно зевнув.
— Не спится, — отвернулась от нее Агна, в потолок уставившись.
— А-а, знаю я чего не спится — о муже своем думаешь.
— Ничего я о нем не думаю, — фыркнула Агна, поворачиваясь на другой бок, давая понять, что разговаривать не намерена.
Послышалось шуршание, миг — и сестрица на ее постели оказалась. Вот упрямая.
— И в кого ты такая вредная? — шепнула Миролюба, отбирая край одеяла, укрываясь.
— Есть в кого, — буркнула Агна, глаза закрывая, да тут же открыла, когда Миролюба вдруг обняла ее поперек пояса — что это с ней такое?
— Я вот что придумала, не знаю, что там у вас случилось, а помирить вас нужно…
— Агна глаза закатила, уж хотела отмахнуться, но Миралюба опередила. — Скоро праздник Комоедица, на торжище гулянье будет широкое, я княжича младшего попрошу, привести с собой Анарада, а ты принарядишься как следует и вперед в хороводы.
Агна засмеялась — придумает же глупость — чтоб Анарад и хороводы водил!
— Чего ты смеешься? — сжала сестра пояс.
— Не станет он.
— Как же не станет. Заставим.
Агна перестала смеяться, хмыкнула — вот же придумает. Но все же мысль эта затеплилась в груди: вроде и глупость, а внутри толкалось что-то. Так вместе, обнявшись, они и уснули — впервые за всю жизнь.
Поутру проснулась с той же мыслью. От задумки сестрицы горячо стало внутри: представляла празднование шумное — давно она не гуляла со всеми, уж пятая зима минула. Теперь Агна ворочалась в нетерпении в остывшей за ночь хоромине, и Цветень мыслями приближала, да чем больше думала, тем огорчалась сильнее, что ждать долго.
И все равно Агна, чувствовала легкость даже, но стоило выглянуть в окно, как все померкло внутри. Вглядываясь серую хмарь, что сегодня опустилась на Збрутич, казалось слишком далеко еще до весны. Невольно мыслями вернулась к княжичу
— чем он занят? Привыкла, что рядом он где-то, стоит ей выйти к столу, глаза его выискивают.
