— Ну же, не медли.
Я обхватываю плоть, двигаю рукой, скользя вверх-вниз, он большой, мои пальцы едва обхватывают его. Меня всю знобит.
— Да-а-а, вот так… умница.
Дарф издает сдавленные сладострастной мукой стоны, теряя терпение, зажимает мои руки, отводя в сторону, и я чувствую, как влажная твердь упирается мне в лоно. Перестаю дышать от ощущения того, как он растягивает меня изнутри и останавливается, упираясь в преграду. Я вся становлюсь мокрой, будто парилке натопленной оказалась, раздвигаю колени шире, пытаясь впустить его в себя глубже и прекратить это все как можно быстрее. Первая вспышка боли обжигает изнутри. И когда я была готова впустить его целиком, зажмуриваясь, Дарф плавно выскользнул из меня. Я даже не могла ожидать такого, ведь он только что весь горел. Я распахиваю глаза, пытаясь понять, что происходит. Глаза Дарфия застыли, заблестел в них далекий огонек и тут же угас. Мужчина тряхнул головой, хмуря брови. Кадык его дернулся, он стиснул челюсти.
— Что-то не так? — сглатываю сухость, приподнимаясь, но не вышло ничего.
Дарф глянул на меня как-то отстраненно, губы его раскрылись для ответа, но из них не вышло ни слова, ни последующего вздоха. Мужчина буквально упал на меня, придавливая всем своим весом. Я оказалась распластанной под ним, как бабочка. Не могу пошевелиться от неожиданности и бешеного страха. Замирая, я прислушиваюсь и, к ужасу своему, не ощущаю биения его сердца под ребрами. Делаю глубокий вдох и вся немею, затем судорожно пытаюсь скинуть с себя Дарфа. Мне это удается, я выскальзываю из плена, но путаюсь в юбках, падаю с кровати, разбивая колени. Не чувствуя боли, подползаю к краю ложа и протягиваю руку к лицу Дарфа, убираю дрожащими пальцами прядь волос и отшатываюсь. На меня смотрят недвижимо остекленевшие янтарные глаза. Нутро завязывается болезненным спазмом, и меня выворачивает наизнанку. По моим щекам потекли слезы. На кровати лежит бездыханный, не успевший взять право первой брачной ночи муж. В глазах резко потемнело, пол качнулся, меня подхватывает вихрь, и я проваливаюсь в холодную бездну небытия.
Глава 2
Мне нравится утро. Это утро распахнуло начало первого осеннего месяца, еще не пахнувшего сырым листопадом и дождем, но уже несущего в себе утешительную прохладу. Природа угасает, как и пламя внутри меня… До слуха доносится шуршание, прерывая тягучий поток моих мыслей. В тусклом свете, просачивающемся через оконные ставни, я протягиваю руку, зарываюсь под одеяло, мягко провожу ладонью по теплой гладкой коже спины. Диар не пробуждается. Опускаюсь до поясницы, огладив впадину, скольжу ниже и сминаю упругую ягодицу, но не рассчитываю. Диар от внезапного щипка вздрагивает и приподнимается, смотрит испуганно. Разглядев меня, она размягчается, сонно улыбается, и мой взгляд липнет к ее пухлым, порозовевшим ото сна губам. Диар бессильно падает обратно в ворох подушек, нежась в остатках уплывающего сна, позволяя и дальше ласкать ее. Скольжу рукой, твердо и плавно гладя нежные складки меж бедер. Женщина перестает улыбаться, ее поглощает волна удовольствия, она прикрывает длинные ресницы. Взволнованно дышит, убирает с лица волосы, легко откидывая их за плечи — они покрывают лопатки и спину золотистыми волнами. Диар прогибается в пояснице, раздвигает шире колени, позволяя свободней ласкать ее. На пальцах ощущаю теплую влагу и уже безудержно хочу ее, хочу бесстыдно и откровенно. Волна жара смывает все остатки тягостных дум, подхватывает и несет прочь. Вокруг меня, кажется, накаляется воздух, все звуки тонут. Я теряю власть над собой и притягиваю Диар к себе ближе. Не вижу ничего, только слышу клокот крови в висках, грохот сердца под ребрами. Я разворачиваюсь, опускаясь на другой край кровати, одновременно подхватываю свою гостью за лодыжки, рывком притягиваю к себе. Склоняюсь, припадая губами к женскому плечу, целуя тонкие рубцы на нежной коже. Чувствую ее волнение. Утешаю, убирая волосы со спины для того, чтобы покрыть всю ее поцелуями там, где лежат уродливые полосы, оставленные ее мучителем. Я стараюсь не причинять ей боли, но это порой дается трудно. Слышу глубокий вдох Диар, когда отвердевшая до гранита плоть упирается в ее лоно, дыхание женщины замерло. А во мне течет по венам кровь тугим напором. Диар возбуждается быстро, и мне это нравится. Нравится слушать удары ее сердца, вдыхать тонкий запах сирени, что источает ее нежная прозрачная кожа, а волосы пахнут древесной смолой густо и мягко, обволакивающе. Мне нравится ее спокойный нрав и неразговорчивость. Наверное, раньше, в девичестве, она была другой — озорной и спесивой, а сейчас эти качества созрели в ней, озорство сменилось наблюдательностью, а спесивость
— поглощающей страстью.
Немного солоноватый вкус покрывшейся испариной кожи печет язык. Я не люблю соль, а точнее, для меня соль — это яд, но возбуждение достигает такого пика, что мне плевать. Перед взором вспыхивают багряные всполохи. Я умею держать себя, и крайне редко что-либо может вытянуть мою вторую сущность наружу. И все же. И все же рисковать не стоит. Сжимая бедра Диар, я плавно насаживаю ее на себя.
— Айе…лий…, — выпускают ее губы жарко и обрывисто.
Она дрожит в моих руках. Мои крылья носа раздуваются, когда я улавливаю ее тонкий запах, проникающий в самую суть. Меня обжигает вожделение. Двигаюсь быстро и твердо. Диар вздрагивает под моим напором. Первый толчок боли приходит вместе с жжением кожи спины, он перехватывает дыхание. Темнеет в глазах. Как бы я ни ждал ее, но к боли невозможно привыкнуть, она ползет по спине, растекается по позвоночнику и плечам, въедаясь отравой в мышцы, стягивается узлом в паху, но я не останавливаюсь, вожделея достигнуть вершины. Открываю глаза, наблюдая, как упруго колышутся под резкими толчками мягкие ягодицы Диар. На мои пальцах, что напряженно сжимают белые бедра, проступают синие вены, а вместе с ними к запястьям ползут темные нити, оплетая руки знакомым узором, что сопровождает меня всю жизнь. В первый раз Диар удивилась их появлению.
— Айелий… пожалуйста, — просит.
Чувствую, как вместе с болью подкатывает вихрь наслаждения, эта дикая смесь боли и удовольствия раздирает меня на части. Я принуждаю Диар лечь и шире раздвинуть ноги, вдавливаю своим телом женщину в постель, одновременно сжимаю пальцами запястья над ее головой, скольжу беспрерывно. Диар издает стоны, ее голос становится сдавленным, он вливается в туманную голову нектаром. Напрягаюсь до предела, не обращая внимания на то, как боль ломит кости, скручивает, и за долю мига до того, как кануть мне в огненную пропасть, я проникаю быстро, исступленно, запрокидываю голову, закрываю глаза, и меня подбрасывает ввысь, я исчезаю, не вижу ничего вокруг, не ощущаю под собой извивающуюся в удовольствии женщину. Распадаюсь на части, все еще вторгаюсь в ставшее влажным лоно, и где-то на краю сознания слышу полный наслаждения крик Диар.
Излив семя, опустошив себя и избавив от напряжения, я останавливаюсь. И тогда Диар перехватывает управление на себя, двигает бедрами, вынуждая войти глубже, до самого упора. Обессиленный, опускаю голову, открываю глаза, дожидаюсь, когда зрение прояснится, а не успевшая воспламенить боль отступит. Отстраняюсь совсем, покидая распаленное лоно. Но избранная хозяина меня так просто не отпускает, руки женщины оплетают мою шею, мягкость волос касается подбородка, я вдыхаю запах сирени. Диар дышит в мою шею порывисто и жарко, все еще сотрясаясь всем телом, подбирает ноги, сворачиваясь возле меня. В такие моменты она походит на маленькую девочку, которую хочется прижать и утешить. Но Диар далеко не такая. Я прекрасно знаю, что она делит постель не только со мной, а и стем, чье имя в замке упоминается в особых случаях…
