— А может перевёртыш стать существом, которое не знает? — спросила преподавателя.
Не припомню, чтобы увлекалась скунсами и электрическими угрями. Я, конечно, просмотрела сотни документалок о диких животных, но всё же?
— Это маловероятно. Даже если знать внешние особенности рыбы, плавать не оборотник не сможет, как и летать, обернувшись птицей. Но у запечатлённых иногда проявляются способности их партнёров. Скажем, если твоя пара когда-то превращалась в редкое создание, то и ты сможешь. О каком животном речь?
— Электрический угорь. Я точно не знаю принципа работы электрических органов, но смогла ударить своего… куратора током.
— Скорее всего твой партнёр прекрасно разбирается в данных особях. Спроси у него.
Ага. Конечно. У кого? У мотылька из сна?
Перед третьим занятием у меня основательно затряслись поджилки. Нам предстоял урок на озере. Плавание. Многие не скрывали радости от целой пары, проведённой на пляже в компании сексапильного инструктора Милестии Битс. Многие — это парни. Девушки как-то разом ссутулились и скрестили руки на груди. Ну да. У нашего преподавателя купальник едва ли не трещал по швам от прелестей, даже я засмотрелась, стараясь слишком громко не оценивать чужую фигуру, памятуя о своих открытых для всех мыслей. Но ещё сильнее я прятала план побега. Стоило Мари отвернуться, как я рванула в высокие кусты и распласталась на земле. Вдалеке расположилась небольшая рощица, куда я и нацелилась, когда стихли шумные переговоры студентов.
*прим. Pervert (англ. Извращенец)
Глава 10
— Ты почему на занятие не пошла? — над головой раздался знакомый гадкий голосок. Только в этот раз он не издевался, не отчитывал и вообще не ждал от меня ответа, всё было слишком очевидно.
— А ты как думаешь? — шмыгнула носом и упёрлась в колени.
Ещё один слишком долгий день с кучей открытий. После тщетных попыток превратиться в чёрную псину, кота и фриза, я сдалась и просто уселась на поляне. Дракона даже пробоваться не стала. Оставался ещё мотылёк, но я не рискнула, вдруг меня сожрёт какая птица.
— На меня обиделась? — догадалась морда и села рядом, слишком близко. Тепло его чувствую, лихорадящее, обжигающее, родное…
Нет.
— Да! Ты как нашёл меня.
Смеётся.
— По мыслям твоим невесёлым. И когда успел провиниться? Я в комнате был всё это время и спал, или во сне что-то гадкое сделал?
Меня словно прострелило. Во сне ко мне только один парень является, и я совершенно не помню, как он выглядит, стоит лишь открыть глаза. Помню, что волосы у него седые…
В волосах моих зола.
— Мари сказала, я запечатлена с кем-то. Говорит, такое сложно скрыть, и все вокруг это видят, как если бы у меня на лице метка красовалась.
— Ага. Большое такое клеймо, — продолжает смеяться Тео, и я чувствую как он тычет мне в лоб пальцем.
Ловлю его руку и зло смотрю в непроницаемые чёрные глаза.
— Не смешно, Тео!
Ищу в нём хоть какой-то отголосок, хоть какую-то реакцию на новость, но для него это и не новость. Он знал!
Спаси того, кого по-настоящему любишь… Вот как?
— Да, и я не смеюсь, Аня, — выдержал взгляд и руку мою быстро перехватил, и принялся гладить тыльную сторону ладони большим пальцем, а у меня по телу неконтролируемые мурашки от этого разбежались, и сердце болезненно заныло. Лучше смейся, Тео. Не смотри так серьёзно. Мне страшно.
— А как же твои слова?
— Какие? — переспрашивает мягко, не выпуская моей руки.
— Что поубивать всех, кто меня без одежды видел, хочешь?
— Ты про наше утреннее плавание? Малолеток надо было раскидать? — ухмыляется мерзавец. — Кровожадная ты девушка. Но ты права мне неприятно, когда на тебя пялятся. Я потому и пришёл. Купальник принёс, а ты с занятия сбежала. Тебе прогул поставят.
— Пусть ставят. Я всё равно в воду не полезу.
— А если я рядом буду? В этот раз без щупалец, обещаю. Пойдёшь?
Как он это делает? Простые слова, простое ни к чему не обязывающее предложение помочь. Хотя… Он обязан мне помогать, он мой наставник, а я его задание. Мы ведь поэтому вместе? Компаньоны поневоле. Со временем появится моя истинная любовь, а Тео я забуду, не вспомню приятное покалывание по всему телу, томление, разливающееся в груди, сладкую тяжесть внизу живота. Не буду думать о его растрёпанных волосах, затягивающем взгляде, губах.
— Аня, на этой паре необязательно превращаться, это обычный урок плавания. — Он не отстраняется, позволяет обнимать себя, сам кладёт мне руки на талию, глаза прикрывает, когда глажу его по затылку.
— Так не должно быть, если у меня импринтинг с другим мужчиной. Я не должна хотеть тебя, Тео!
— Вот и я о том же, — крепче прижимает, и я зарываюсь у него на груди, слышу мучительный стук, который вторит моему, чувствую сводящий с ума запах.
— Ты говорил, что запечатление — бред. Почему я должна следовать глупому правилу, почему не могу полюбить того, кого захочу?
Парень замер, а затем ласково спросил:
— А кого хочешь полюбить?
— Одного черноглазого извращенца.
— Не повезло ему. Искренне сочувствую иметь такую поклонницу.
Отшучивается, видно же! Что за кошмар в этом мире творится? Почему мной управляет какой-то неписаный закон, по которому я себе не принадлежу.
— Я не чувствую к нему то, что ты сказал. Предутренний сон и прочие атрибуты магического импринтинга.
— Чувствуешь, Аня. Прямо сейчас твои эмоции направлены к истинной половинке, ты запуталась, а я оказался рядом. Когда появится настоящий возлюбленный, ты забудешь меня.
— Но сейчас думаю я о тебе и не хочу тебя забывать, Тео. Так не должно быть! — повторила в отчаянии.
Вырвалось… Боже, ну и дура. Душу ему наизнанку выворачиваю, а ему самому плохо. Кому я пытаюсь доказать, что запечатление коверкает судьбы? Тому, кто умереть в любой момент может от неизвестной болезни.
— Не должно, но это так. Тебе станет легче, обещаю. Всем становится легче, нужно просто подождать, когда тебя накроет.
— Тогда не дай этому случиться!
— Не могу. Это не в моей власти, — отвечает слишком покорно. Он на самом деле смирился, но я-то нет!
— Не позволяй, Тео! Я не хочу стать чьей-то безмозглой половинкой. Пожалуйста.
— Я, правда, не могу. Просто жди, всё пройдёт. Ты не вспомнишь меня.
— А ты? С тобой что будет? — Мне не понравилось, как Тео начал постепенно убирать мои руки и осторожно отталкивать. Взгляд стал равнодушным, а голосу вернулись прежние ехидные нотки.
— А что мной? Я уже был запечатлён, я любить не могу. И одной наивной иномирянке ничего не исправить, максимум сексуальное влечение вызовешь, ну так это любая девушка может.
