Конечно, ты не привыкла к такому. Котики котируются. Вот ты какая на самом деле, а не размалёванная ряженая кукла.
— Постой. К чёрту это платье, — опускаю руки.
Зачем нужен дар, если я не могу заставить тебя улыбнуться? Достаю из шкафа рубашку и штаны, протягиваю Ане, следя за меняющимся выражением лица. Прямо сейчас она видит ту самую футболку с джинсами, и уголки её губ трогает искренняя улыбка. А я? Я тоже счастлив.
— Спасибо.
Такое простое слово, а от него мне так хорошо.
— Пожалуйста. Я внизу подожду.
Трусливо сбегаю, хотя чувствую, что Ане хочется сказать ещё что-то. Но я больше ничего не желаю слышать, не хочу испортить момент. Она не собирается говорить со мной о любви, скорее всего, это будет что-то утешительное из-за терзающего её чувства вины, она винит себя за мою влюблённость. Ей горько и совестно от моих чувств, а мне не нужна эта неловкость и жалость.
Жду её и стараюсь ни о чём не думать. Этой мой вечер, и сегодня Аня моя. Мне нужно то наше потерянное свидание с котиками и джинсами, и сегодня я сделаю всё правильно. Возможно, впервые в своей жизни.
*.*.*
Рано или поздно всё хорошее подходит к концу. В пакете со сладостями остаётся последняя конфета, кабина колеса обозрения довершает оборот. Вечер превращается в ночь, и руки расцепляются.
Это был самый лучший фестиваль в моей жизни. Пусть на языке я чувствовал горечь расставания, но это было несопоставимо с радостью от близости моей чужой девушки. Играла она или нет, когда улыбалась во время танца, не хочу знать. Хочу верить. Сладости на палочке и никаких орехов, вместо них кленовый сироп, от которого горчит ещё сильнее, а затем снова музыка и танцы. Где-то в толпе мелькают бледные лица наших взволнованных ребят. Реджи, Рэн, Мари, Чэнгер, Ориэт, Фиррай. Вы знаете, что делать.
— Пора, — будит меня Анин голос, и пытаюсь нащупать в воздухе её руку. Но внезапно она сама хватает меня и сплетает наши пальцы.
Только ничего не говори. Не жалей меня, не прощайся, или я сорвусь и не доиграю до конца. Я поселю нас во временной петле и буду повторять этот день бесконечно, пока ты не влюбишься в меня.
Суккуб и мотылёк уже на сцене. Демон с вожделением оглядывает своих пленников. Громко называет имена пяти студентов, среди которых оказывается дрожащий от ужаса Чэнгер.
— Не бойтесь. Подойдите ближе, — на кончиках её пальцев мерцают когти.
Вот оно что! Решила постепенно обрубать связи с реальным миром. Умно.
— Алекс, помоги. Не могу.
Руки не слушаются Аню, и она никак не может выпить яд. За что мне это?!
— Ты справишься, — внушаю ей уверенности, но я сам на грани. Слова даются мне с трудом и болью. — Мы разбудим тебя, Аня. Как в сказке. Поцелуй любви все дела. Пей, не бойся.
И она пьёт. Отпускает мою руку и падает замертво. Я убил её ради тебя, Тео. Только попробуй не спаси Аню.
Тео
Боль лучами расходится от сердца по всему телу. Мне трудно дышать от налившегося отчаяния и чувства вины. Открываю глаза и вижу перед собой человека, в чьём взгляде застыли те же чувства. Это он принёс в мою жизнь боль. Прямо сейчас прижимает ладонь к моей груди, словно пытается затолкать в меня страдания целого мира.
— Наслаждайся, Тео. Теперь это снова твоё, — безумная ухмылка на обезображенном лице.
Вместе с его голосом врываются нечеловеческие вопли.
— Что ты наделал? — кричит девушка. — Убейте его! Убейте!!! Он уничтожил наше лето!
Вижу как толпа рвётся на сцену, а их сдерживает жалкая горстка студентов. Один несёт на руках бездыханную девушку и силой мысли поднимает огненную стену, пытаясь остановить обезумевших людей. Огромный бугай играючи расшвыривает приближавшихся к нам. Спутница верзилы сорвала канат, удерживавший занавес, взяла его в зубы а другой конец бросила хрупкой девчушке. Та последовала её примеру, и через мгновение они обе превратились в тягловых лошадей, натянули верёвку и потащили толпу прочь.
— Идиоты. Вы же маги. Перевёртыши. Сделайте что-нибудь!!! — истошно орала девушка.
— Видимо, дара твоего убеждения хватило только на перепих с безотказными студентами, — хохотал светловолосый парень. — Без обид, Рэн!
— Какие обиды? — улыбался тот, кого назвали Рэном. — Мы те, с кем мы спим. Да, Реджи?
— Фу, какая мерзость, тебя могут не так понять, братик. Мы же чертовски похожи. Что люди подумают! — поморщилась его близнец.
Парень быстро замахал руками.
— Я не это имел в виду. Милая суккуб забывает, что забирает жизненную силу своей жертвы вместе с её даром. А мы с Реджи особенные.
— Мы эмпаты. Дурацкий дар, испытывать чувства других людей. Приходится много пропускать через себя.
— Потребовались годы, чтобы мы могли контролировать это. Но мы были не одни, а ты…
— … тебя все ненавидят.
— Почувствуй нашу боль и отчаяние!
Суккуб продолжала кричать, плакать и звать меня на помощь. Вместо страсти и любви, на неё обрушилось совершенно другое.
— Тео, не стой столбом. Вытаскивай нас из этого мира, а? Пока она не очухалась и опять не взяла тебя за причиндалы. — Блондин положил мне руку на плечо.
Тело знало лучше разума, что делать. Открыл в воздухе ворота, за которым оказалась такая же сцена.
— В сторону, — он оттащил меня подальше. — Мари, Ори отпускайте!
Толпа, почувствовав свободу, рванула в открывшийся разлом, а демон, лёжа на досках, продолжала рыдать, нашёптывая проклятья.
— Как приятно быть героем, правда, Тибо?
Поморщился.
— Не называй меня так!
— О, а ты почти не изменился. Только… Выглядишь как старик. В волосах твоих зола, — грустно пропел мой спаситель. — Эй, Чэнгер, подбери это хнычущее чучело, с собой её возьмём, Фиррай, спали тут всё к чертям. Летом должно быть жарко.
— Так точно, командир!
Сколько же я спал в итоге? Кажется, всю жизнь. Мысли грохочут в моей голова раскатами грома, а в груди творится полнейшее сумасшествие. Я не один. Я влюблён. Нет, не так. Я люблю. Каждая грань меня по-своему дорожит лежащей без движения девушкой, которую смуглый южанин осторожно опустил на траву. Кто она? Кто я? Так много вопросов. Я спрошу её, когда она проснётся.
— Стой! — светловолосый парень схватил меня за руку, не давая приблизиться. Разве, не он усердно внушал мне, что разбудить любимую можно лишь поцелуем. — Что-то не так?
— На вас всё ещё проклятье. Вам нельзя целоваться, Тибо. Если Аня проснётся, то умрёшь ты. Я не верил в эту чушь до сегодняшнего дня, но…
— Если это единственное, что может спасти её, я готов.
— Ну да. Жертвенный ты наш. А мне придётся стать её верным псом и искать способ разбудить тебя, чтобы решить наконец кое-что важное? Нет уж. Поступаем по уму. На счёт три каждый рвёт связь с ней.
