— Что там?
— Ключ, — ответила старушка.
— К разгадке? — тупо переспросила женщину, и она скрипуче расхохоталась и вытерла тонким пальцем набегающую слезинку.
— Вот насмешила. Ключ от квартиры.
— Но?..
— Там очень мило, хоть и тесно, — мечтательно проговорила женщина, устремив слеповатый взгляд далеко за пределы кабинета.
Больше она ничего не ответила, и, прижав к груди конверт, я поспешила к выходу. У дверей поджидал охранник. Он больше не казался подозрительным. Светловолосый мужчина с неестественно синими глазами:
— До встречи, — загадочно пропел работник музея, поправив бейджик на груди. Увидев мой ошарашенный взгляд, приставил палец к губам. Слишком знакомый жест, слишком знакомая лукавая немного детская улыбка.
— Не оборачивайся, Эйри! И поспеши, мы закрываемся!
Бежала по коридорам, сжимая конверт. Свет гас за моей спиной, погружая залы во мрак. В воздухе закружилась пыль, оседала в лёгких и не давала отдышаться. Экспонаты и картины облачались в длинные белые простыни, а люди, ещё недавно сновавшие по музею, словно испарились. Пустой пункт охраны тоже остался позади, и я с разбегу влетела в заколоченную дверь и очутилась на улице под козырьком сиротливого здания. Пронеслась по расколотым ступенькам вниз и натолкнулась на старую выцветшую табличку.
«Национальный музей Лос-Винтаго закрыт»
Год стёрся и не читался.
Поднесла конверт к лицу, боясь, что и он рассыплется в прах. Сквозь старую бумагу проступали очертания маленького ключика. Он ждал столько лет, подождёт ещё немного. Быстро шагая к единственной машине на парковке, с замиранием сердца ждала встречи с кумиром детства.
Исключение № 4 Неразборчивость
— Как тебе национальный музей Лос-Винтаго, стоил того? — проворковал Дэнли, когда я завела паромобиль.
— Ты знал, — даже не спрашивала, конечно, интриган был в курсе всего.
— Угу, всегда, милая. Куда теперь?
— К Дремзу Криту.
Любовнику мой ответ не понравился, и он очень хмуро смотрел на меня через зеркало заднего вида.
— Что-то не так? — с интересом наблюдала за складкой между бровей Дэнли и сжатыми тонкими губами.
— Всё. Мне не нравится твой план, — признался мужчина.
— Почему? — вновь взглянула в зеркало.
Холодный свет уличных фонарей врывался в салон и скользил по лицу псионика, придавая и без того бледной коже мертвенно-серый оттенок. Стальные глаза сверкали недобрым огоньком и жутковато смотрели в одну точку. Никогда не видела его таким.
— Дрэмз Крит сломал мою жизни, — с ненавистью процедил Дэнли.
Чуть не потеряла контроль над машиной от удивления. То, что загадочный возлюбленный следует за мной, как тень, никогда не было открытием, но такая осведомлённость, действительно, пугала и делала из него не просто псионика, а кого-то пострашнее. Дэнли Арой был везде: в Иттании, теперь в Тимернике. Засел в моём прошлом, настоящем и будущем, а ещё, кажется, в голове.
— Ты, конечно, не расскажешь, что он натворил? — даже не надеялась, что услышу какие-то подробности.
— Отчего же? Скажу, — Дэнли на мгновение прикрыл глаза, собираясь с мыслями, затем вновь встретился с моими в отражении:
— Дрэмз Крит забрал у меня самое дорогое.
— Что именно? — даже интересно, чем же так дорожит псионик.
— Тебя, — вполголоса ответил мужчина, но я всё равно услышала сквозь рёв мотора его тихий удручённый шёпот.
— Это бессмыслица! Никогда не встречалась с писателем лично, а с тобой мы познакомились гораздо позже! — так и думала, Дэнли снова играл со мной в безумные игры и загадки. Без толку ждать от него чего-то внятного.
— Необязательно знать человека лично, чтобы стать одержимой им. Можно увлечься идеей, образом, фантомом. Поверить в них, вдохнуть жизнь, полюбить.
— Я никогда не была влюблена в Дрэмза Крита! Что за чушь ты несёшь? — от моего крика Аэр заворочался во сне, и я получила очередной недовольный взгляд от псионика.
— Не говорю, что ты любила Крита. Разумеется, нет. Ты всегда любила только меня, милая, но это не помешало погрузиться в сказки и миры, что он создал. Те книги, — с отвращение бросил Дэнли, — поработили тебя. Наставили по ложному пути. Более того, они повлияли и на меня.
— Книги это просто книги. Коротала за ними время в приюте. Одна из немногих радостей, — зачем только оправдывалась перед ним. Псионик начинал раздражать всё сильнее.
— Так и было. Пока не произошла серьёзная трагедия с твоим любимым писателем.
— Автокатастрофа. В которой погибла его жена, лучше расскажи что-то новенькое, — под колёсами глухо зашуршал гравий. Мы очутились на тёмной подъездной дорожке к загородному дому писателя.
— Включи фары, Эйри. Почему ты крадёшься во мраке? Ты же не преступница, — ехидно спросил Дэнли.
Вцепилась в руль так сильно, что кажется на ладонях отпечатается глубокий узор.
— Чего ты добиваешься? — зло спросила попутчика.
— Хочу помочь, милая. Раз сама приехала сюда, правда вскроется так или иначе. Не хотел, чтобы всё вскрылось сегодня, но… — голос мужчины стал нежным и заботливым: — Включи фары, уже нечего бояться. Самое страшное уже произошло много лет назад.
Старый заколоченный дом, расписанный скабрезными фразами и оккультными и экстремистскими символиками. Кое-где доски были оторваны, окна побиты, а из подвала лился тусклый свет незваных гостей.
— Он переехал, вот чёрт, — нервно стукнула по рулю.
— Нет, не переехал, Эйри. Ты ведь знала что Дрэмз Крит это псевдоним?
— Догадывалась, — сердце сжималось, когда оглядывала чёрные словно глянцевые окна второго этажа. Безжизненные, как и всё это место.
— Ты не спасла его тогда. Он повесился сразу после похорон жены и не получил твоего письма. Но ты и не писала его, — осторожно начал Дэнли.
— Нет!..
— В тот день сбежала из приюта, чтобы отговорить Дрэмза от самоубийства. Поняла, что всё плохо, когда заметила ящики были заполненные корреспонденцией и неоплаченными счетами.
— Замолчи.
— Пробралась внутрь. Украла черновики, контакты издателей, всё что создавало личность нелюдимого писателя. На твоё счастье, Крита никто не видел и не знал. План был чертовски хорош.
— Замолчи!
— Не виню тебя. Несладко пришлось маленькой девочке смотреть на отвратительный гниющий труп кумира. Ты была потрясена увиденным так сильно, что и не поняла, как произошёл неконтролируемый выплеск. Твоё сознание породило нечто: бестелесный фантом, продолжающий серию книг о Даррете Хизе. Ты не создала нового Дрэмза Крита, ты сама стала Дрэмзом Критом. Моя прелестная милая, божественная Эйри. Но как бы сильно я ни любил тебя, эту грань продолжаю люто ненавидеть.
