Эмбер кивнула.
— Ты беременна?
В ответ она протянула ему белую пластиковую полоску.
— Одна голубая линия. Вторая очень слабая. Я не понимаю, что это значит. Да? Нет? Мальчик? Близнецы?
Несмотря на охватившее ее напряжение, Эмбер все-таки рассмеялась.
— Да, Хьюго. Это означает «да».
И в этот момент к ее горлу вновь подступила тошнота. Ничего не сказав, Эмбер бросилась в ванную. Плотно закрыв за собой дверь, она медленно опустилась на пол. Все тело ее дрожало, а волосы взмокли от пота.
— Эмбер? Можно войти?
Она закрыла глаза.
— Лучше не надо.
— Может быть, тебе что-нибудь принести? Еду? Воду? Позвать доктора? — Хьюго секунду помолчал. — Просперо говорил мне, что принимал роды у своей сестры.
И снова Эмбер рассмеялась, только на этот раз сквозь слезы.
— Скажи Просперо, что помощь его мне понадобится через несколько месяцев.
— Эмбер? — Его голос прозвучал совсем близко, будто он пригнулся к двери. — Могу я спросить тебя о твоих намерениях?
Она закрыла глаза. Ей трудно было представить, что он сейчас чувствует. Наверное, шок.
— Я оставлю ребенка, Хьюго.
Даже сквозь старую толстую дверь она услышала, как он облегченно вздохнул.
— Это хорошо.
Прошло несколько мгновений, и Эмбер успокоилась.
— Хьюго?
— Да, Эмбер?
— Я не планировала это.
— Я знаю, милая. И я тоже.
Она помолчала.
— Прости меня. Но я от тебя ничего не хочу, Хьюго.
И тогда он сказал слова, которые, возможно, она запомнит на всю жизнь.
— Это всегда будет нашей общей проблемой, Эмбер.
Она прижала руку к животу.
— Мне надо время подумать. Почистить зубы. Поспать. Восстановиться.
Возникла пауза, но наконец он сказал:
— Хорошо.
Она услышала, как он встал и ушел, захлопнув за собой расшатанную дверь.
И наступила тишина, в которой было слышно только ее дыхание. И Эмбер поняла, что теперь она никогда не будет одинока.
* * *
Хьюго лежал на кушетке в библиотеке, прикрыв рукой глаза от солнца, проникавшего в огромные окна.
Лето подходило к концу, неся с собой сухой ветер и жару.
Он готов был отдать все, чтобы снова оказаться в гамаке Эмбер.
Она была беременна.
От него. По крайней мере, он так считал. Ее он не спрашивал. Он был воспитан принцем и научен дипломатии. Да, Эмбер. Конечно, Эмбер. Все, что ты захочешь, Эмбер.
Когда она попросила его уйти, он ушел. Хотя был уверен, что она сама не знала, что ей нужно. Он управлял многомиллионными финансовыми операциями, но был совершенно беспомощным, черт возьми, в интимных отношениях.
Когда дядя велел ему жениться, он решил взять в жены свою лучшую подругу Сэди. Ему казалось, что это прекрасная идея. Но он не подумал о том, что она, возможно, не умеет управлять своими эмоциями так, как он, и втайне мечтает когда-нибудь выйти замуж по любви.
Слава богу, что она запаниковала.
И тогда появилась Эмбер.
Она была совсем не похожа на тех женщин, которых он знал. Вообще ни на кого не похожа.
Сэди знала его всю свою жизнь и даже не догадывалась о том, что за его сдержанностью и внешним спокойствием скрывалась опустошенная душа.
Эмбер увидела это сразу же, как только они встретились. И все же пригласила его к себе. И постепенно, за несколько недель, эти темные части его — боль и одиночество — стали растворяться и залечиваться.
А теперь он готовился стать отцом. У него не было другого выхода, как прыгнуть в неизвестность.
Хьюго сел. Ему так было легче дышать. И думать.
К счастью, у него было время. Несколько месяцев. Что это значит — быть отцом? Он любил своих маленьких племянниц. Учил Кит ловить мячик, а Кейн — кататься на лыжах. Но быть дядей — это совсем не то, что быть отцом.
Но сквозь мрачную тьму просвечивал лучик света. Он не знал, каким отцом он будет, но какой матерью будет Эмбер?
Он видел, как она ухаживала за своими пчелами, как общалась с людьми. У нее всегда было время поговорить с ними, посмеяться и дать какой-нибудь совет. Люди тянулись к ней.
На городском совете она, не колеблясь, стала защищать права коммуны. Она была дерзкой и энергичной.
Хьюго не видел более подходящей кандидатуры на роль матери.
При этом его охватило другое чувство — неуловимое, неясное, теплое. Но он не мог дать ему названия.
И только Хьюго стал что-то понимать, раздалось деликатное покашливание. Хьюго вздрогнул. В дверях появился Просперо.
— К нам пришли гости. — Голос его был настороженным, словно у добермана, почуявшего опасность.
Подойдя к окну, Хьюго отдернул штору и увидел какой-то черный автомобиль, подъехавший к дому.
Из него вышли двое мужчин в черных костюмах. Их походка — медленная и осторожная — заставила Хьюго прижаться к стене.
— Те люди, которые напали на моего дядю во время пикника…
— Не были одеты в костюмы, ваше высочество.
А папарацци никогда не ездят на таких чистых машинах.
Один из мужчин подошел к задней двери и открыл ее. Из нее высунулась женская ножка, обутая в черную туфлю на шпильке с красной подошвой. За ней последовала другая. И вскоре появилась тетушка Хьюго, Маргарет, — жена монарха Рональдо.
Мгновенно закрыв занавеску, Хьюго спустился вниз.
— Тетя Маргарет!
Отвернув свое лицо от лучей жаркого солнца, она подставила ему щеку.
— Чему обязан удовольствием видеть вас? — спросил Хьюго, подсчитывая в уме количество суровых охранников. Их было четыре. А это значит, что семья по-прежнему боялась нападения.
— Тому факту, что ты забыл, как отвечать на свой телефон.
— Вам известно было, что со мной все в порядке. Просперо же отсылал секретные отчеты во дворец.
Маргарет наконец-то прямо взглянула на него. Будто пыталась увидеть в нем не мальчика, которого когда-то гоняла с сестрами во дворе, а кого-то другого.
— Так или иначе, добро пожаловать в мой дом.
Огромный желтый особняк, окруженный туями и тщательно подстриженным кустарником, был выполнен в средиземноморском стиле. Будто его перенесли сюда прямо из Тосканы.
Маргарет стряхнула красную австралийскую пыль с подола своей белой юбки.
