Набрав полные легкие воздуха, Кэти почувствовала, что клубок эмоций, сжимавший ее горло, немного ослабел.
Прошлая ночь была ошибкой, потому что для нее это значило намного больше, чем для Джареда. Но, проходя мимо могил, она невольно чувствовала удовлетворение, ведь, в отличие от здешних обитателей, у нее еще оставались какие-то желания и потребности.
— Все? — спросил Джаред, оттолкнувшись от стены.
Она кивнула.
Он поднял руку и коснулся ее щеки.
— Ты в порядке?
Кэти снова кивнула, пытаясь подавить нахлынувшую волну меланхолии. Всему виной было его сочувствие. Это оно все испортило. Внезапно Кэти обнаружила себя на его груди. Рыдания сотрясали ее, постепенно переходя во всхлипывание и дрожь. А Джаред только молча обнимал ее, мягко гладя по волосам и отводя их от ее лица. И все же это молчание казалось более уместным, чем пустые банальности, которые говорили им тогда доброжелатели.
Джаред взял в ладони ее лицо, чтобы заглянуть ей в глаза.
— Ты по ней очень скучаешь? — спросил он, вытирая слезы с ее щек.
Хмыкнув, Кэти отвернулась, чувствуя себя слабой и пристыженной.
Что, черт возьми, на нее нашло? Она даже не совсем понимала причину своих слез. И как она могла вот так расплакаться перед Джаредом, в общем-то совершенно чужим для нее человеком?
— Вряд ли, — ответила она. — Я даже не помню ее. Она ушла от нас, когда я была еще совсем ребенком.
Кэти потянула носом, досадуя, что у нее нет с собой платка. Ну и вид у нее, должно быть, сейчас. Она заметила на его рубашке мокрое пятно от своих слез. Но потом ее взгляд переместился к его шее с темными волосами в треугольнике расстегнутой рубашки, и на нее нахлынула волна жара. Она изобразила слабую улыбку, стараясь не выдать себя. Этого больше не произойдет. Как бы ни протестовало ее тело, у нее все же есть гордость.
— Спасибо, что привез меня сюда, — произнесла она сдержанно. — Мне нужно было простить ее, чтобы я могла простить себя. За то, что я от нее унаследовала.
Склонность влюбляться в совершенно неподходящих парней.
Джаред отстранился. Для нее это было как удар. Она повернулась и пошла к выходу, злясь на себя за неуместный комментарий. Но не успела она сделать и пяти шагов, как сильные пальцы сжали ее локоть.
Она думала увидеть на его лице презрение или — что еще хуже — жалость, но вместо этого увидела гнев.
— Что, черт возьми, ты от нее унаследовала?
Джареду не стоило ее об этом спрашивать. Черт, ему даже не стоило привозить ее сюда. И не только потому, что ехать, обхватив его руками и прижавшись к его спине, было подобно агонии.
Но Джаред, казалось, не мог удержать этот вопрос так же, как и неожиданную реакцию на ее слезы.
Слезы обычно не производили на него впечатления. Но видел ли он когда-нибудь такие искренние и переворачивающие душу слезы? Несмотря на первоначальную браваду, Кэти казалась совершенно потерянной, когда заговорила о матери и о поисках ее могилы. Или же это просто к нему вернулось чувство ответственности, отягощенное чувством вины за прошедшую ночь?
Как только Джаред узнал, что Кэти не собиралась убегать, он испытал огромное облегчение.
С легким загаром на щеках, покрасневших от слез, она выглядела такой хрупкой и одновременно такой решительной, стараясь не показать этого. Под своими пальцами он чувствовал удары ее пульса и знал, что не может дать ей уйти, пока не выяснит, что она, черт возьми, имела в виду.
— Ты знаешь, кем была моя мать? — спросила Кэти. — И какую жизнь она вела?
Конечно, Джаред знал. Во время процесса над Ллойдом Уиттейкером газеты и блоги пестрели историями о похождениях его бывшей жены, задокументированных стороной защиты во всех непристойных подробностях.
Впрочем, Джаред не обращал на это особого внимания. Его не интересовали сплетни о знаменитостях. И он действительно не понимал, каким образом сексуальная жизнь Алексис Уиттейкер могла иметь отношение к рассматриваемому делу, ведь эта женщина уже давно была мертва.
— Догадываюсь. Но не понимаю, какая тут связь.
Красные пятна выступили на ее щеках, но она не опустила глаза.
— Вспомни, как я набросилась на тебя пять лет назад. Как я солгала тебе прошлой ночью, чтобы ты не отказался заняться со мной любовью. Думаю, что сходство очевидно.
Кэти попыталась освободить руку, но Джаред удержал ее.
— Ты шутишь? — спросил он ошеломленно.
— Нисколько. Тебе лучше других знать, что я такая же шлюха, как и она. — Она снова попыталась освободиться.
— Прекрати нести ерунду.
— Отпусти меня…
— Отпущу, когда ты посмотришь на меня. — Джаред был потрясен ее словами. Особенно потому, что знал, кто в этом виноват.
— Если ты шлюха, то как случилось, что ты оказалась девственницей?
Он был зол не только на Ллойда Уиттейкера, который, без сомнения, заронил ей в голову это отвратительное зерно, но и на себя — за то, что пять лет назад своим эгоистическим ответом на ее безыскусное соблазнение помог ему прорасти.
И за не менее гадкую записку, которую он отправил ей сегодня утром.
— Я пыталась контролировать себя, но с тобой это не получается, — пробормотала Кэти. — И никогда не получалось.
Он был единственным, кому она позволила к себе прикоснуться.
— Вот почему я пришла к тебе, когда мне было девятнадцать. — Она отвела взгляд. — И вот почему я вчера тебя соблазнила.
Кэти вздохнула. Непроницаемая стена, которую Джаред возвел вокруг своего сердца, получила еще один удар мощным тараном.
— Ты хочешь знать, почему я был так зол на тебя тогда, пять лет назад? — спросил он.
— Знаю. Ты не хотел, чтобы какая-то избалованная девчонка осложняла тебе работу.
— Нет. Я был зол потому, что ужасно хотел тебя поцеловать. Но я знал, что если я это сделаю, то уже не смогу остановиться.
Ее глаза расширились от изумления.
Черт, она еще более невинна, чем он думал.
— И не ты меня вчера соблазнила, а я тебя, — добавил Джаред. Теперь он в полной мере осознал, насколько лицемерным было с его стороны написать ей ту записку.
Как и пять лет назад, он всю вину возложил на нее. Какой подлец.
«Отлично сработано, Кейн. Это делает тебе честь. Ты такой же подонок, как и ее отец».
— Но я не понимаю, — пробормотала Кэти — Если ты хотел поцеловать меня, то почему ты…
— Ш-ш-ш.
Он приподнял в ладонях ее лицо. У нее перехватило дыхание, когда его затуманенный желанием взгляд остановился на ее губах.
— Что, если я просто покажу, как именно я хотел тебя поцеловать?
