— Светлый или темный? — уточнила продавщица постарше.
— Без разницы, главное, чтобы он был без косточек.
— Да, конечно, — кивнула сотрудница салона «Вкусный букет». — Что скажете насчет вина?
— Да, пожалуй, — согласилась я.
— Красное, белое? Столовое, десертное? Сухое, полусухое? Может быть, шампанское?
— Красное, — ответила я, вспомнив, как Венчик цитировал мне стихи Омара Хайяма об этом напитке.
— А как вы смотрите на то, чтобы добавить шоколад?
— Можно, — кивнула я, шагнув к кассе. Рядом с ней висел листок с адресом частного предпринимателя Семиточенко Ксении Вячеславовны.
— К какому сроку составить букет и по какому адресу доставить?
— Я сама приду за ним послезавтра, — ответила я, запоминая адрес.
Девчонки, работающие на Ксению, были профессионалами своего дела. Они смогли раскрутить меня на заказ вкусного букета. Конечно, я не из тех, кто не умеет отказаться от навязчивых предложений. Сначала мне стало интересно, как они смогут реализовать на практике мою нестандартную задумку. Потом я вспомнила про день рождения Аясова и решила, что лучше презента для него и не придумаешь, если говорить о чем-то материальном. Понятно, что самым лучшим подарком для него было бы найти убийцу Виктории, но я и над этим работала. В любом случае в салон я пришла не зря — и букет заказала, и выяснила, где живет Ксения, подруга убитой.
Глава 4
Семиточенко проживала в элитной новостройке в центре Тарасова. Показав консьержке на расстоянии вытянутой руки просроченное удостоверение сотрудницы прокуратуры, я уведомила ее:
— Я к Семиточенко, в семьдесят вторую квартиру. Она дома?
— Минуточку, — женщина взяла в руки телефон, нашла в журнале номер и стала набирать его. — Здравствуйте! Это — вахта! Тут к вам из органов… Поняла… Дома. Можете пройти. Лифт слева, этаж двенадцатый.
Зайдя в кабинку, я сразу же увидела свое отражение в зеркале. Синяк был почти не заметен, но в кафе и в салоне я все равно прикрывала его распущенными волосами. Достав из сумки резинку для волос, я сделала высокий хвостик, открыв лицо, а потом слегка потерла бумажным платочком скулу, убирая тональный крем. То, что осложняло мне полноценную жизнь последние дни, сейчас должно было мне помочь. Мой расчет был на то, что синяк убедит Ксению, что я оперативница, и она не станет спрашивать у меня документы. Это консьержке было достаточно издалека показать «корочки», а у Семиточенко могло возникнуть вполне законное желание взглянуть на них поближе, а мне бы этого не хотелось.
Постучав в квартиру, поскольку звонка рядом с дверью не было, я услышала лязг открывающегося замка. Ксения пристально взглянула на меня и посторонилась, сопровождая приглашение войти словами:
— Я так понимаю, вы пришли поговорить со мной об убийстве Виктории. Мне уже дважды задавали вопросы по этому поводу, вряд ли я смогу сказать вам что-то новое.
— А вдруг? Любая мелочь может помочь в расследовании.
— Я и не отказываюсь отвечать на ваши вопросы снова и снова, Вика была моей лучшей подругой, — Ксения смахнула с лица воображаемую слезинку. — Мне до сих пор сложно осознать, что я больше не услышу ее голос. Ума не приложу, за что он ее убил…
Хозяйка квартиры привела меня в гостиную. Сев на краешек дивана, она стала выжимать из себя слезы, но это у нее плохо получалось. Сценка была очень наигранной.
— Ксения Вячеславовна, — сказала я, усаживаясь в кресло напротив нее, — первое мнение не всегда бывает верным. Может быть, у вас возникли какие-то сомнения или новые подозрения?
— Да какие там могут быть сомнения! Ее убил этот бомж, которого Федор привел в дом в благодарность за спасение собаки. Вы ведь знаете эту историю?
— Да, Гвидон провалился в люк…
— Спас и спас! Не понимаю, зачем было его в дом тащить? — Лицо Ксении скривилось от недоумения, смешанного с брезгливостью. — Этот человек мне сразу не понравился! Вчерашний оборванец вздумал учить меня жизни! Притчи какие-то дурацкие рассказывал! Зачем? К чему?
— Ксения Вячеславовна, попробуйте допустить, что вашу подругу убил не Аясов. Кто еще может прийти вам на ум?
— Я не могу этого допустить.
— А вы попробуйте, — мягко попросила я. — Переберите в уме всех, кто был на момент убийства в доме, может, что-то щелкнет.
— А женщин во внимание принимать?
— Да, конечно, и домработницу Лизу, и кухарку Соню, — сказала я, давая понять, что в теме.
— Просто я слышала, как один из ваших сказал, что способ убийства абсолютно мужской. Если бы не его слова, то я бы на Лизу подумала. Вика собиралась ее уволить.
— За что?
— Она воровала. Вика давала ей деньги на покупку средств бытовой химии, инвентарь, иногда на продукты, а та тратила их на свою семью. Я сама видела, что она сначала к себе домой покупки из гипермаркета завозила, а потом в Князево.
— Простите, а с чего вы взяли, что для себя Лиза что-то покупала на деньги Бусыгиных?
— Вика рассказывала мне, что нашла на полу чек и заглянула в него. Там помимо стирального порошка, таблеток для посудомоечной машины и средств для уборки куча детских товаров оказалась — молочные смеси, подгузники, игрушки. У Бусыгиных детей в доме нет.
— Может быть, это был случайный чек? — предположила я, но тут же наткнулась на скептическую ухмылку Семиточенко.
— У Лизы, если вы не в курсе, младшая сестра недавно ребенка родила. Похоже, его кормили и одевали за счет Бусыгиных. Я бы на месте Вики уволила домработницу в тот же день без всякого выходного пособия, но моя подруга мягко попросила ее больше так не делать.
— Значит, речь об увольнении все-таки не шла?
— Нет, и зря! Лиза начала наличку воровать, и Вика ее в этом уличила. Прислуга плакать стала, умоляла не увольнять ее, Виктория обещала подумать. Это было дня за два до убийства. Между нами говоря, она снова собиралась простить Лизу, сказав, что предыдущая домработница тоже воровала. Но Лиза хоть убирается хорошо, а гарантии, что новая прислуга будет и честной, и трудолюбивой, нет никакой. Скорее всего, Вика оставила бы Лизу, но та об этом не знала, и наверняка побаивалась увольнения.
— Кто еще мог желать смерти вашей подруги?
— Никто! Филипп, охранник… Не вижу никакого повода. Соня? Она жуткая трусиха. Костик? Нет, он любил сестру, да его и дома-то уже не было… Арсений с головой в работе был…
— А Арсений — это кто? — уточнила я, потому что не слышала от Венчика этого — имени.
— Это сосед, ландшафтный дизайнер. Когда я приехала, он был там, делал замеры для альпийской горки. Мы как раз с ним разговаривали, когда услышали крик Сони. Так что у нас с Арсением алиби, — Ксения натужно улыбнулась.
