Володька ушел, оставив меня один на один со своими мыслями. Он вроде бы дополнил картину недостающими пазлами, но целостности все равно не было. Вне подозрений были только Ксения и Соня. Да и Лиза, скорее всего, была не соучастницей, а свидетельницей. Если бы она привезла постороннего человека в дом, то криминалисты где-нибудь, да обнаружили его следы. Киря сказал, что они обследовали каждый уголок коттеджа, а также все машины, в том числе Лизин «Матиз» и «Форд» Филиппа.
Убийцей был кто-то из своих. Филипп обходил периметр, и временами его никто не видел. Арсения видел только охранник, когда находился в своей будке, а потом Ксения. Венчик сказал мне, что отправился в столовую примерно через полчаса после того, как ушел оттуда, но если объективно взглянуть на ситуацию, то он мог сделать это раньше.
Уже несколько дней я занималась новым расследованием, но до сих пор не прибегала к помощи гадальных двенадцатигранников. Какое-то неосознанное чувство стало подталкивать меня к тому, чтобы взять подсказку. Достав из ящика малиновый бархатный мешочек с тремя додекаэдрами, я вынула их и зажала в ладони. В моей голове еще не успел до конца оформиться вопрос, как пальцы непроизвольно разжались и косточки выпали на пол. Присев на корточки, я посмотрела на их верхние грани. Цифры составляли комбинацию: 21+33+3. Я думала о Венчике, и вот как двенадцатигранники прокомментировали ситуацию, связанную с ним: «Крупные перемены в семье, связанные с неприятностями; подводные камни, лицемерие». Эта трактовка меня серьезно озадачила. Она не могла быть ошибочной или случайной. Как вышло, так вышло, значит, так надо. Мне слишком много хотелось узнать об Аяксе, поэтому один узконаправленный вопрос ничего бы не прояснил. Теперь у меня было это предсказание, и его надо крутить со всех сторон, чтобы понять, как эту информацию применить в расследовании.
Мне вспомнились пять причин, названные Кирьяновым, по которым люди остаются без жилья. Потом он упомянул о четырех, оставив одну за бортом. Теперь та, пятая, стоящая особняком причина, по которой человек может лишиться своего жилья, не давала мне покоя. Киря считал, что беспробудного пьяницу просто выгоняют на улицу, но без обнуления биографии. В остальных случаях человека могут лишить не только жилья, но и имени.
Однажды Венчик проснулся на скамейке в парке, не зная своего имени и адреса. При этом он осознавал, что живет в Тарасове, и мог ориентироваться в городе, только местонахождение своего дома Аякс не знал. Какое-то время спустя его забрали в милицию и держали в «обезьяннике» до выяснения личности. Этот процесс мог затянуться, если бы вдруг в другом отделении тогдашней милиции не обнаружился найденный кем-то паспорт на имя Аясова Вениамина Руслановича. Бомжу это сочетание фамилии-имени-отчества показалось чужим, но он принял его и постепенно превратился в Венчика Аякса.
Отправившись к месту своей регистрации, он увидел котлован. Значит, дом, в котором он был прописан, снесли не очень давно, возможно, всего несколько месяцев назад. Однако в милиции никто не обратил внимания на то, что в паспорте стоит штамп о регистрации по уже несуществующему адресу. Венчик пытался разговаривать с жителями окрестных домов, но его никто не вспомнил. То ли он просто не на тех людей напал, то ли он никогда и не жил на Перспективном проспекте.
Аякс довольно быстро свыкся с суровой действительностью и превратился в бомжа-философа. При желании он мог бы обратиться в полицию, в прокуратуру, к уполномоченному по правам человека, да куда угодно, чтобы ему помогли восстановить жилье, но он не стал этого делать. Даже когда я предложила помощь, он от нее отказался. Венчик упорно не желал взглянуть правде в глаза и жил своей новой жизнью, не предъявляя никаких претензий к судьбе. Но однажды случай свел его с Бусыгиным, и в его жизни снова произошел резкий поворот.
В моих ушах звучал голос Аякса так, будто он находился в этой квартире. Я слышала, как он называл Федора «хорошим человеком», как рассказывал притчу о длинных ложках. Когда это происходило наяву, у меня создалось впечатление, что Бусыгин чем-то приворожил Венчика. Теперь, когда я мысленно воспроизвела тот разговор, то услышала в голосе Аякса совсем другие нотки. Я не исключала, что Венчик лицемерил. Неужели он принял предложение Федора переселиться к нему и стать его сенсеем только для того, чтобы быть ближе и иметь возможность ему отомстить? Выходит, к нему вернулась память, хотя бы частично, и он понял, что своим нищенским существованием обязан этому «хорошему человеку». Но причем здесь Вика? Месть всегда является зеркальным отражением чего-либо. Если бы кто-то хотел отомстить Бусыгину за то, что тот оставил его без определенного места жительства, то он, скорее всего, спалил бы его коттедж в Князево, а заодно лишил бизнеса. Венчик же, у которого на любую самую сложную жизненную ситуацию всегда находится подходящая притча, поступил абсолютно нелогично — убил жену обидчика, которая не сделала ему ничего плохого.
Я вспомнила про женщину, на которую мы с Викой были чем-то похожи. Возможно, она работала в детском саду, который находился на месте бизнес-центра «Славянский». Это было еще одной точкой соприкосновения Венчика и тарасовского Растрелли. А первая находилась на Перспективном проспекте… Как же все это увязывалось с предсказанием гадальных костей о крупных переменах в семье, связанных с неприятностями, подводными камнями, лицемерием? У меня пока не было ответа на этот вопрос. Возможно, сам Венчик мне завтра что-нибудь подскажет, решила я, а затем попыталась представить себе, как будет выглядеть мой презент, составленный из изюма, шоколада и красного вина. У меня оказалось недостаточно фантазии, чтобы мысленно составить такую композицию в виде букета.
Глава 9
Утром за завтраком я проанализировала вчерашний разговор с Кирьяновым и пришла к выводу, что мне не стоит терять бдительность. Хоть Володька и сделал вид, что верит мне, но «наружку» за мной он все равно мог пустить. Сегодня был день рождения Аякса, о чем Киря ненавязчиво мне напомнил. У меня был заказан для именинника подарок в фирме, принадлежащей Семиточенко. Светиться в бутике «Вкусный букет» мне не хотелось, а показывать дорогу оттуда к дому, в котором находилась моя конспиративная квартира, тем более. Но разве впервые мне приходилось становиться невидимкой?
Около одиннадцати я вышла из дома и отметила про себя, что подозрительных машин во дворе нет.
Однако выехав на улицу, я заприметила в зеркале заднего вида «Ладу Веста» кирпичного цвета, которая тронулась с места и следовала за мной три квартала. Это могло быть простым совпадением. Для порядка я стала колесить по городу, пытаясь обнаружить «хвост». В тот момент, когда я пришла к выводу, что излишне перестраховываюсь, сзади снова нарисовалась «Веста» кирпичного цвета. Похоже, ее водитель не один следил за мной, а работал с кем-то в паре или даже в тройке. Они передавали меня друг другу, что называется, из рук в руки. Выходило, что Кирьянов мне не поверил. Я не могла обижаться на него за то, что он организовал слежку за мной. На правах друга он имел право рассчитывать на мою откровенность, но я повела себя не по-дружески.
Венчик тоже был совсем не посторонним для меня человеком. Что я должна была делать, если один был полицейским, расследующим дело об убийстве, а второй — подозреваемым в этом преступлении? Только одно — действовать в одиночку, а посему мне следовало сбросить «хвост».
