— Давай вернемся немного назад. Скажи, вы с Соней последние выходили из столовой после завтрака?
— Нет, Вика там оставалась. Она делает… делала, — поправился Венчик, — такие замечательные поделки из скрученных бумажных полосок. Как я понял, она накануне закончила очередную работу и раздумывала, куда бы повесить панно. На нем были изображены яблоки.
— Ясно, сюжет вполне подходящий для столовой. А кроме нее еще кто-то оставался там?
— Нет. Лиза, домработница, завтракает дома, обедает и ужинает у Бусыгиных. Ночует она дома, у нее «Матиз», такой же красный, как и твой «Ситроен». На нем она и приезжает в Князево из Тарасова. А вот Соня живет там. Она сама из райцентра, приехала в Тарасов на заработки — нашла по объявлению работу на стройке, но в отделе кадров узнали, что у нее диплом кулинарного колледжа, и предложили поработать по специальности. Это еще два года назад было. А вот Лиза, насколько мне известно, не очень давно у Бусыгиных работает, может, месяца три-четыре. Иногда она по Сониному заказу продукты в гипермаркете покупает и привозит на своей машине. В этом случае она немного задерживается, но в тот день она приехала к восьми. Пока мы были в столовой, Соня убиралась на втором этаже. Охранники в дом редко заходят, если только Федор кого-то из них позовет. У них есть небольшой домик у ворот, там они и сидят — в компьютер глядят. Иногда по периметру участка проходят.
— Сколько охранников в смене?
— Двое, но к дому только один приставлен, второй постоянно при Федоре, он совмещает обязанности водителя и телохранителя. Если Бусыгин дома, то его телохранитель сидит там же, у ворот. Сонечка им еду туда — носит.
— Еще прислуга есть?
— На постоянной основе — нет. Но Бусыгины иногда нанимают работников для какого-то конкретного дела. При мне бассейн чистили, проводку чинили… Вспомнил! Костик, Викин брат, скорее всего, был в доме. Он иногда ночует у Бусыгиных, вот как раз в ту ночь Константин был в Князево. Общаясь с ним вечером, я понял, что он никуда уезжать не собирается, но за завтраком его не было. Впрочем, это совсем неудивительно. Костик обычно поздно встает. Да, вот еще что! Когда я перелазил через забор, то сверху увидел около ворот машину Ксении, Викиной подруги. Возможно, она приехала, когда та была уже мертва. А может, и раньше. Пожалуй, это все.
— Венчик, а ты сам как думаешь, кто мог убить Вику и за что? — поинтересовалась я, внимательно наблюдая за его реакцией.
— Не знаю. Если бы мне сказали, что Викторию убили, я бы в это не поверил. Ее все любили, она общалась с прислугой на равных, в бизнес мужа не лезла, как и в дела службы безопасности. С соседями ладила, брату помогала. Вот ее подружка могла прикрикнуть на домработницу, пристыдить Костика за то, что тот пьет и не работает. Меня она побаивалась, поэтому в лицо ничего не высказывала. Я слышал, как Вика не раз говорила ей: «Ксюша, ты слишком строга к людям, будь проще».
— Значит, брат убитой — нигде не работающий алкоголик, который живет за счет Бусыгиных, — сделав вслух такой вывод, я запоздало поняла, что мои слова могли задеть Аясова, ведь он тоже не работал и по существу последний месяц находился на иждивении у Федора. Однако Венчик пропустил мое замечание мимо ушей — он со всей невозмутимостью жевал изюм, по ягодке доставая его из своего пакетика и отправляя в рот.
— У меня появилась версия, — сказал он, убрав пакет с остатками сухофруктов в карман. — Как-то я подслушал разговор Сонечки с Лизонькой о том, что Ксения неровно дышит к Федору, а Вика настолько наивна, что ни о чем не догадывается. Таня, а что, если Ксения решила устранить соперницу?
— Вполне возможно. А что ты скажешь о Костике? Что он за человек?
— Свободный художник, рисует картины, продает, иногда очень выгодно. Но вдохновение к нему приходит не часто. После нашего первого знакомства он нарисовал меня в образе старца, бредущего по пустыне. Мне понравилось. Нет, не мой портрет, там даже лица толком не видно было, а сама идея. Константин меня еще очень мало знал, мы с ним всего один раз по душам разговаривали. Однако он смог точно передать то, что я сам не знаю, откуда иду, но получаю удовольствие от каждого шага.
— Ты действительно не знаешь, откуда идешь? — спросила я, предполагая, что услышу очередную притчу.
— Разве я не рассказывал тебе, Таня, что до определенного момента своей жизни ничего не помню о себе? — уточнил Аякс.
— Нет.
— Однажды я проснулся в парке на скамейке и понял, что вся моя жизнь — это книга с чистыми страницами. Я знал, что этот город называется Тарасов, что стоит он на Волге, а напротив него другой город — Покровск. Мне несложно было найти дорогу из горпарка до железнодорожного вокзала или Крытого рынка. Но я абсолютно не представлял себе, где мой дом, есть ли у меня семья, — несмотря на красноречивые паузы и тон заправского сказителя, я поняла, что слышу в этот раз из уст Венчика не притчу, а быль.
— Но ты же показывал мне свой паспорт, — вспомнила я. — Он при тебе был, когда ты проснулся?
— Нет. Я не знал, куда мне идти, поэтому ночевал, где придется. Однажды я попал в полицию за то, что ночевал в парке на скамейке. В отделении я не смог назвать свое имя, просто не помнил его, но мне не поверили. Почти сутки я просидел в обезьяннике, потом мне вручили мой паспорт с назиданием больше не терять его и выпроводили восвояси.
— Погоди, а паспорт был именно в том отделении полиции, в которое тебя доставили?
— Нет. Как я понял, еще раньше кто-то нашел его и отдал участковому по месту моей прописки. Задержали меня в другом районе, проверили, так сказать, мою личность и обнаружили, что я похож на человека, чья фотография была в найденном паспорте. Открыл я ту книжицу, посмотрел на фото, прочитал имя, а внутри меня ничего не екнуло. Будто не мой-то паспорт был! Вышел я с ним из отделения полиции и побрел по улице. По дороге, помню, остановился около зеркальной витрины магазина, присмотрелся к своему отражению, а потом к тому, кто из паспорта на меня глядел. Определенное сходство было. Только фамилия, имя, отчество мне ни о чем не говорили. Будто они и не мои вовсе. Это потом я мало-помалу привык к ним и стал откликаться на имя Веня, Вениамин, Венчик.
— А по месту прописки ты ходил?
— Ходил, — кивнул Аясов, — но только там дома не было, один котлован. Жители соседних домов меня не признали, как и я их. Несколько дней я приходил туда снова и снова, надеясь что-то или кого-то вспомнить, но все без толку. Потом я перестал бывать на Перспективном проспекте.
— Венчик, почему ты раньше ничего мне про это не рассказывал? Я могла бы навести справки.
— Зачем? Я понял, что моя жизнь — это дорога, и идти по ней надо только вперед. Сейчас я рассказал тебе об этом, только лишь потому, что речь зашла о Костике. Все его считают бесталанным пьяницей, но это не так. Он — гений, а гении всегда бедны. Богатство, роскошь пресыщают, не позволяя самовыражаться в творчестве. Вот Костик и спешил потратить все деньги, вырученные от продаж своих картин, на алкоголь.
