Этот последний разговор лишил меня сна окончательно. У него украли дочь, а он с кем-то говорит об инвестициях? Это как понимать? Сила воли у человека такая? Видела я его силу воли в виде летящего в стену графина. И что за мадам, о которой он так беспокоится?
Чертыхаясь, я отбросила одеяло и пошла на кухню, где соорудила горячий бутерброд с сыром и заставила тетю Милу разделить эту вредную для фигуры трапезу на двоих.
Глава 3
Первое, что я увидела утром, выйдя на кухню, был светлый образ тети Милы, которая порхала ангелом, одетым в небесно-голубой, фиг его знает откуда вытащенный, но модный кружевной халат. В душе тети явно играла музыка, которую не слышали другие. Иногда мне встречаются люди, пребывающие в подобном состоянии. Для них все вокруг — счастье и благодать. И если они находятся в таком дурмане, то могут с легкостью заразить им и других, даже не чихая в их сторону, не пользуясь одной с ними посудой, даже не прикасаясь к ним. Но это происходит только в том случае, если у претендента на заражение не срабатывает иммунитет.
У меня вот, особенно во время работы, иммунная система просто пуленепробиваемая.
В общем, мотылек по имени тетя Мила был влюблен, и крепко. Я такой ее не видела. Мужик с выставки африканских матрешек, видимо, глубоко запал ей в душу.
— Ой, — тетя прижала руку к груди, увидев меня, — рановато ты. Заболела?
— Почему это?
Даже обидно стало. Я молода, слежу за собой, сплю по возможности положенное количество часов. Неужели я так плохо выгляжу?
— А так как за окном вовсю бушует весна, — заметила тетя Мила, — то народ подхватывает всякие респираторно-вирусные.
Я посмотрела в окно, за которым вовсю бушевала весна — погода пасмурная, с неба летят редкие неопознанные осадки, ни одна почка и не думает распускаться. Но тетя этого видеть не хотела.
— Глазки усталые, — пояснила тетя, тут же хватаясь за чайник. — Ты посиди, отдохни.
— Отдохни? — не поняла я. — Я только что после сна. От чего мне отдыхать?
— От сна и отдохни, — посоветовала тетя Мила. — Организм проснется и сам даст понять, все ли с ним в порядке.
— Чай в тему, — я взяла из рук тети чашку с чаем. — А теперь расскажи-ка мне, дама в одежде цвета лазури, что с тобой происходит?
Тетя Мила таинственно улыбнулась.
— Он позвонил, — объявила она. — Мой вчерашний новый знакомый, если ты помнишь.
— Как такое забудешь, — чашка была отставлена в сторону. — Когда это он успел?
— Ну, вот, успел. Рано, да. Извинился. Пояснил, что уезжает по делам из Тарасова на две недели, но перед этим, Женя…
— …хочет с тобой встретиться, да? — я снова поднесла чашку ко рту.
— Ты только что все опошлила, — обиделась тетя Мила.
— Где?
— Женя, я давно так не радовалась утренним лучам солнца.
— Каким лучам? — я снова посмотрела в окно. — Там же все облаками затянуто. Так, и куда вы намылились? — я уже не выбирала выражений. Мне этот Матрешечник не нравился все больше.
— В ресторан, — ответила тетя Мила.
— В какой?
— «Матрешка».
Произнеся название ресторана, тетя Мила замерла. Видно, не сразу дошло.
— Как интересно, — вырвалось у меня. — Новый, наверное.
Тетя рассмеялась. Я тоже не смогла сдержать улыбку.
— Так. Мой организм только что дал мне понять, что он в порядке, — я взяла тетю Милу за руку и крепко ее пожала. — Скорее всего я сегодня буду работать целый день, но ты, пожалуйста, не расслабляйся.
— Я не ребенок, Женя.
— Именно, что не ребенок, — согласилась я. — Но доверяться целиком и полностью первому встречному не советую. Даже если очень захочется. Во сколько рандеву, еще не известно?
— Нет, — ответила тетя Мила. — Тебе сообщить?
— Непременно, — кивнула я. — Обо всем сообщить и держать меня в курсе. И не отключай мобильник, договорились?
— Конечно, — ответила влюбленная лань.
Глядя в ее счастливые глаза, я очень хотела, чтобы у нее и с ней в этот вечер все было хорошо.
— Надо будет попросить секретаря заказать тот самый кофе.
— Который горчит?
— Он должен горчить, сорт такой.
— А что с кварталом?
— С недельным бы разобраться. За двоих делать придется. Ленка на больничном, только что позвонила.
— А чего с ней?
— С ней ничего, а у дочки температура.
Я стояла, слушая разговоры людей, торопившихся на работу, прижавшись к стенке лифта, который несся на этаж, где расположился офис Сапсанова. По пути лифт останавливался, соседи по кабинке менялись, до места назначения доехали только я и полная девушка в офисном костюме. Она первой вышла из лифта и поспешила на свое рабочее место. Посмотрев ей вслед, я порадовалась тому, что не сильно буду выделяться среди толпы в плане дресс-кода — бежевая блузка и черная юбка такого варианта не предполагали.
Секретарша Игоря Дмитриевича узнала меня и сразу же сообщила о моем прибытии шефу. Сапсанов тут же меня попросил зайти в кабинет.
— Вы опоздали, — объявил он, стоя в центре кабинета. — Рабочий день начался пятнадцать минут назад.
Строгий внутренний распорядок нарушили, видимо, только я и девушка в костюме.
— Я пришла позже с намерением застать всех сотрудников уже на своих рабочих местах, — пояснила я. — Чтобы охватить как можно больше людей во время опроса.
Сапсанов совсем не выглядел уставшим. Он был подтянут, чисто выбрит. Ничто не выдавало его волнения. Плотно сжатые губы, цепкий взгляд. В кабинете приятно пахло дорогим парфюмом, но табачный запах тоже улавливался.
В жизни бы не сказала, что у этого субъекта накануне похитили ребенка. Не мужик, а монумент.
— Если вы готовы, то предлагаю начать, — сказал Сапсанов.
— Игорь Дмитриевич, никаких новостей? — решилась я задать ему вопрос.
— Нет.
Плохо дело.
— Начнем? — настойчиво повторил Сапсанов.
— Готова. Начнем.
— Давайте повторим, — положил мне руку на плечо Сапсанов. — Вы — журналистка. Ваше дело — узнать от людей о том, чем они занимаются. Главной задачей будет обойти офис и отфильтровать того, кто заинтересован в неуспехе моей компании. Если выйдете на такого, то берете интервью, залезая как можно глубже в дебри. Киваете и улыбаетесь, даже если ничего не понимаете в том, о чем он рассуждает. Терминология вас интересовать не должна. Если же вы в ней чудом разбираетесь, то улыбаетесь еще шире и постепенно разводите товарища на откровенность. Вот, я вам диктофон припас, у вас же нет, наверное?
