— Именно, что не знаете, — оборвала мой психотерапевтический сеанс Юлия. — Он производит впечатление, правда? Игорь Дмитриевич Сапсанов теперь человек известный, еще немного, и впору возглавлять холдинг, а там, глядишь, и до политики рукой подать. Жесткий, четко мыслит, быстро принимает решения, держит возле себя проверенных людей.
Все верно? Не путаю? Этот человек каким-то образом смог убедить судью в том, что я — плохая мать. И не просто плохая, а из тех, с кем ребенку категорически нельзя общаться. Как он мог, как? Отказываюсь верить в то, что я проиграла. Неужели вы еще не догадались, почему он отобрал у меня дочь?
Я догадывалась почему, но мои догадки были не четко обоснованы. Другая женщина? Такое происходит сплошь и рядом. Кто-то со временем становится в союзе двоих лишним, потому что у другого появляется новый интерес. Или союзник. Когда мы общались, Сапсанов не показался мне бабником, хотя все шансы для присвоения этого титула у него имелись. Красивый и богатый мужик с низким голосом и сильнейшей харизмой. Внезапно я вспомнила, как он сорвался у себя дома. Не врут приметы: если графин летит низко, то это к дождю. Водой была залита половина кабинета. Бессилие. Я увидела его именно в этом состоянии. А Юлия, интересно, знает, что он может быть таким?
— Он был не в себе, когда узнал, что дочь похитили, — тихо сказала я. — И не от возмущения, а от растерянности. Он выглядел… слабым.
— Не защищайте его, — оборвала меня Юлия. — Это ошибка.
— Не защищаю. Просто рассказываю.
— Ложь, — снова перебила меня Юлия. — Не верьте. Если поверили, то сочувствую. Я хорошо знаю Игоря. И не забуду, как он раздавил меня.
— Почему же он отнял у вас ребенка? Я не могу догадаться, извините.
— Мне бы раньше задуматься, но я полюбила Сапсанова еще до того, как он поднялся в бизнесе. Тот его знакомый, которого я встретила на улице, обозначил мотивы поведения бывшего мужа еще тогда. Вспомните, что он сказал про Игоря.
— «Для него человек — ничто», — повторила сказанное ею ранее я.
— Сейчас все это не имеет ровно никакого значения. Мне нужно знать, что с дочерью. Мне необходимо знать, что она жива и здорова. И если с ней все в порядке, то пусть живет там, где захочет. Только бы жива и здорова… жива и здорова…
А дальше у Юлии предсказуемо случилась истерика. Я с ужасом ждала этого момента с первой минуты нашего знакомства и очень боялась, что не смогу помочь ей. Попросту не знала, как себя вести. Куда уж проще идти перед человеком, которого охраняешь, считывая по пути движения окружающих, ловя их взгляды, стараясь не упустить каждый жест. Но это — другое.
Юлия Олеговна опустилась на пол и свесила голову.
— Так, — вскочила я. — А ну-ка, давайте на диван. Я помогу. Держитесь за меня.
Это была очень тихая истерика. Она прошла быстро и при полном молчании Юлии. С места она не сдвинулась, от стакана воды отказалась. Я села на пол рядом с ней.
— А вы на него работаете… — с горечью сказала она.
— Все, что тут происходит, не дойдет до Игоря Дмитриевича, — пообещала я ей. — Послушайте, вы сейчас рассказали о человеке, который растоптал вашу жизнь. Но знаете, если уж начистоту, то разве сможет он поступить подобным образом с вашей дочкой?
— Это вы к чему? — едва слышно произнесла Юлия.
— К тому, что за нее он порвет любого.
— По иронии судьбы Ксенькина школа находится рядом с моей парикмахерской. И она каждый день после учебы проходила мимо окна, из которого я могла ее видеть. Раньше она забегала ненадолго, чтобы отец не догадался, а потом и это прекратилось. Думаю, он ей запретил. Может, даже пригрозил. Она не рассказывала. Она стала реже звонить. Отдалилась. Представляете, какая ситуация?
Как по мне, так ситуация была ужасной. Им просто запретили контактировать. Ничего себе, Игорь Дмитриевич… А вы, оказывается, тот еще волчара.
— Несколько раз я видела ее в компании каких-то молодых людей. Думаю, одноклассники, — продолжила Юлия. — Может, и нет. К тому времени наши контакты с дочкой благодаря усилиям бывшего мужа сошли на нет, и я очень надеялась на то, что эта бредовая ситуация хоть как-то разрешится, а мы снова начнем видеться. Ксения в последние годы учебы добиралась из школы до дома одна, на автобусе. Раньше ее привозили и забирали на машине, а вот когда подросла, то стала ездить сама. Но она же дочь известного в Тарасове бизнесмена. То есть вполне могла быть на примете у тех, кому Игорь, к примеру, насолил. Такого я не исключаю. Но приставить охрану к дочке ему даже в голову не пришло. Он отпускал ее одну. И ее друзья, с которыми она возвращалась после занятий, вполне могли по пути расходиться по своим делам. Мне показалось, что за ней следят. Знаете, что я сделала, когда поняла, что она может быть в опасности? Я попросила знакомых проследить за ней. У меня в соседях молодая пара, ребята работают удаленно, поэтому за небольшую денежку я уговорила их проследить за дочкой. Они могли это сделать незаметно. Шли за ней до автобусной остановки, а потом отзванивались мне: мол, села на автобус, все в порядке, никто не тронул. Но однажды они заметили, что и за ними кто-то следит. Я тогда сразу позвонила Игорю, сообщила об этом. И знаете, что я услышала в ответ?
— Он не захотел обсуждать с вами эту тему? — предположила я.
Юлия расширила глаза.
— Он попросил не вмешиваться. Таким тоном, словно я прикоснулась к нему грязными руками. «Не суй нос не в свое дело».
Вот она, «слежка в квадрате», о которой мне рассказывал Сапсанов. Оказывается, Ксения все это время была под присмотром матери. Пусть и не напрямую, но Юлия, как могла, оберегала дочь. Соответственно, тех, кого она попросила проследить за дочкой, в свою очередь, «вели» люди Игоря Дмитриевича. Получается, он все-таки наблюдал за дочерью, только не поставил в известность бывшую жену.
Ну, хоть что-то прояснилось. Или запуталось еще больше. Я пока не поняла. Голова начала гудеть от всей этой жуткой информации. И если мне так тяжело это воспринимать, то каково же Юлии? Она же все пропускает через себя, ей-то от этой ситуации никуда не уйти. Да и не получится.
— А кто вы? — вдруг спросила меня Юлия. — Вы работаете у Игоря? Кем?
— Я телохранитель, — ответила я. — Игорь Дмитриевич нанял меня на работу в день, когда…
— Ах, телохранитель…
Я замолчала, не найдя нужных слов. Надо было выбирать выражения.
— …я не успела познакомиться с Ксенией, но согласилась заняться ее поисками, вот, — выкрутилась я. — И делаю для этого все возможное.
— Но ведь он обратился в полицию? — с надеждой спросила Юлия.
— Думаю, он сделал все возможное.
— Господи, только бы жива и здорова, — вновь начала молиться Юлия. — Куда мне бежать? Что делать? Сидеть и ждать? Как? Как это возможно? Дышать нечем.
Она не находила себе места. Я решительно поднялась с пола и отправилась обходить квартиру. Выдергивала ящики из всех шкафов и комодов, которые попадались по пути. Поиски привели к тому, что я искала — флакон с настойкой пустырника стоял на подоконнике. Ну, хоть что-то. Я быстро развела настойку водой и снова сделала попытку предложить Юлии успокоительное.
