— Вы с хозяином давно знакомы? — прищурился он, доставая сигареты.
— А это имеет отношение к делу? — уклонилась я от прямого ответа.
— Понятно.
Что уж там ему стало понятно, я так и не поняла.
— Устраиваюсь на работу. Приехала на собеседование, — вышла я из положения.
— Ну, если пригласил в дом, значит, будете не в его офисе работать, — сделал вывод этот «садовник». — А кем берет-то?
— Меня-то? А там как пойдет, — я обвела взглядом участок. — Тут места много, лишними никакие руки не будут.
— Не хотите говорить, значит, — сделал вывод Константин. — Боитесь, не доверяете… Что ж, все правильно. Вы меня не знаете, мы впервые видим друг друга. Все верно, все так и должно быть… Ну, так я вам пару слов все-таки скажу. Это для того, чтобы собеседование вам не показалось слишком простым шансом обрести рай в этом месте.
— Пугаете, Константин?
— Я? Пугаю? — Константин так искренне изобразил удивление, что я ему почти поверила. Ох, какой актерище пропадает!
— Бегите отсюда, — тихо сказал парень. — Шеф наш серьезен до маразма и требователен до безобразия. Людей за людей не считает. Держит тут многих, как в рабстве. Недавно нанял себе вдруг личного водителя. До этого другие были, никто долго не задержался, тогда Сапсанов стал возить себя сам. И вдруг снова решил завести персонального водилу. Тот вскоре случайно и не по своей вине попал в аварию, сильно пострадал, долго будет лечиться. Думаете, Сапсанов ему выписал больничный? Не-а, никакой компенсации. Уволил к черту. Кухарку нашу может поднять среди ночи, чтобы она ему приготовила седло барашка. Это вам как?
Рация, закрепленная на поясе Константина, издала короткий треск. Тот хлопнул по ней ладонью.
— Барахлит оборудование, — объяснил он мне. — Нового не предвидится. Работаем с тем, что есть.
— Ага, — кивнула я. — Бывает. Так что там про седло барашка?
— А вот так захотелось ему. Среди ночи — и седло. Прислугу дергает по любому поводу: то ему лень из-за стола встать, чтобы себе вискаря в стакан плеснуть, то занавески задернуть сам не может. Дочь свою держит в ежовых рукавицах. Как маленькая была, так еще сдерживался, но девчонка росла с няньками, а папашу видела редко. А как подросла — озверел вконец. Постоянно кричит на нее, за любой промах — домашний арест. Такой, чтобы еду ей туда на подносе приносили. Однажды поздно пришла домой — залепил ей пощечину при всех. А ведь опоздала всего-то на полчаса, приехала на такси, извинилась, все нормально… Накричал на нее при охранниках, они не знали, куда свалить от такого зрелища.
Я не прерывала его, понимая, что, возможно, такой информации больше ни от кого не узнаю. Но что-то свербило в мозгу: брешет ведь.
Он закурил сигарету и ткнул ею в кусты:
— Знаете, что это за кактус?
— Ну, видимо, это украшение. Элемент ландшафтного дизайна, — предположила я.
— А если хоть одна ветка не распустится, то наказание будет суровым.
— Лишит зарплаты?
— Сильно урежет, — сказал Константин. — Я не знаю, на какую должность он вас хочет взять, но мой вам совет — валите. И немедленно.
Я задумалась. Странно как-то получается. Первый незнакомец, которого я встретила, за первые пять минут знакомства вывалил столько негатива о своем начальнике, что было неловко слушать. Все ли тут было правдой? И как это проверить?
Рация снова затрещала.
— Она всегда включена? — спросила я у Константина.
— Да нет. Порой таскаем их на всякий случай, но они почти всегда выключены. Говорю же, старье, такие уже не производят. Сапсанов мог бы разориться на что-то другое, но почему-то не хочет.
— И сейчас рация выключена?
Константин осмотрел прибор, неловко изогнувшись.
— Нет, сейчас не выключена. Но я же сказал, что…
— На вашем месте я бы не стала так откровенничать с первым встречным, — дала я совет парню. — Вы не знаете, кто я такая. И, несмотря на то, что условия работы у вас, по вашим же словам, адские, а ваш работодатель — дьявол и плебей, вы все же не держите в данный момент в руках заявление об уходе по собственному. И ни слова не сказали о том, что собираетесь менять работу. Но меня прогоняете очень талантливо.
Я шагнула вперед, коснулась рукой рации и заглянула в лицо Константина.
— Она ведь была включена все это время, правда? Кто слышал наш разговор, Костя? Для кого вы так блестяще исполнили партию недооцененного работника? Вы в курсе, что дочь вашего хозяина только что похитили, и он не заслужил услышать подобные о себе слова именно в данный момент?
Константин собрался было что-то ответить, но тут из рации раздался прерываемый треском голос Игоря Дмитриевича Сапсанова:
— Пусть возвращается в мой кабинет, Костя. И тебя тоже жду.
Константин вмиг преобразился. Словно сдули пыль с бриллианта. Расправились плечи, посуровело лицо.
— Вас понял, — сказал он, глядя мне в глаза, после чего уступил мне дорогу. — Прошу.
И едва заметно улыбнулся.
В кабинете было сильно накурено. Константин подошел к окну и распахнул его настежь.
— Вовремя, — сказал Сапсанов, сидящий в кресле за столом. — Давно так много не курил.
Мне показалось, что за время моего отсутствия его лицо стало серым. И непонятно было, откуда такой эффект: то ли от дыма, который клубился в комнате, то ли от того, что горе сломало этого человека, как спичку.
— Сейчас проветрим, — успокоил меня Костя. — Игорь Дмитриевич, мне остаться?
— Присаживайтесь, — обратился ко мне Сапсанов, и я заняла уже знакомое мне кресло, — и знакомьтесь. Константин Щеглов, мой помощник по дому, если можно так сказать.
— Привратник, — с улыбкой поправил его Щеглов, встав около двери и заложив руки за спину. — Так будет вернее.
— Или так, — согласился Сапсанов. — Слушай, привратник, не сгоняешь на кухню? Попроси нашу Изергиль приготовить нам кофе и чего-нибудь в рот кинуть. И про себя не забудь. А даме, — он посмотрел на меня, — пусть подаст все самое изысканное. И свежее!
Щеглов кивнул и исчез из кабинета.
— Мы что, — не удержалась я, — и отужинаем с вами, пока ваша дочь находится у похитителей?
— Кофе я пью постоянно, на кухню каждый, кто у меня работает, может зайти в любое время и взять все, что захочет. Разумеется, хозяйский холодильник они не открывают. Но и их меню достаточно разнообразно. И сейчас нам бы с вами не помешало кое-что обсудить.
— Понятно. В полицию так и не решились обращаться?
— Никакой полиции, Евгения, — твердо заявил Сапсанов. — Иначе я могу уже сейчас заказывать дочери памятник.
— Ваши дела так плохи? — удивилась я.
