– Ловлю на слове. Не вздумайте потом отнекиваться.
– Что вы! Я готова вам отдаться прямо сейчас, в качестве аванса. Или у вас на мой счет совершенно другие планы?
– Не вгоняйте меня в краску. У меня нет вашего нахальства, к тому же…
– Что?
– Ничего. Не мешайте думать, каким макаром совершить подвиг в вашу честь.
– Не возражаете, если я пока заведу машину и мы поедем в ресторан? Хороший обед улучшит ваши мыслительные способности.
Он хмыкнул и отвернулся, а я направилась в сторону центра города, справедливо полагая, что лучшие рестораны должны быть именно там.
Однако в ресторан мы не попали. По дороге Алексей Дмитриевич позвонил по телефону, назвал собеседника Севой, и… разговор у них вышел затейливый.
– Хочу, чтобы ты поговорил с одним человеком… об убийствах. Знаю. И все-таки прошу. Нет, у тебя не годится. Приезжай на Подбельского, там на углу пивная. Будем через двадцать минут. Сворачивайте, – повернулся он ко мне, убирая телефон. – Подбельского – это где старый главпочтамт. Надеюсь, помните.
– Почему бы нам не встретиться с Севой в приличном ресторане, а не в столь злачном месте, как пивная?
– Менты в приличных ресторанах чувствуют себя неуютно. Пивнушка в самый раз.
– Вы думаете, Сева захочет что-то рассказать? – усомнилась я.
– Надеюсь. Он любопытен и на ребятишек из ФСБ большой зуб имеет.
– Да? И чем они ему досадили?
– А это, уважаемая Светлана Сергеевна, уже не ваше дело.
Мое присутствие в данном заведении было неуместным. Так думала не только я, но и немногочисленные посетители. Нас проводили недоуменными взглядами, бармен выразил неодобрение поджатием губ. Однако Алексей Дмитриевич, как видно, не обратил на это никакого внимания. Принес три кружки пива и орешки, хлопнулся на стул напротив и углубился в созерцание напитка. Понюхал, сделал глоток и улыбнулся.
– Вполне приличное. Можете попробовать.
– Я за рулем.
– Похвальное стремление к трезвости. Тогда я и вашу кружку выпью. Чего добру пропадать. Кофе и чай здесь не подают, так что извините.
Вскоре в бар вошел мужчина лет тридцати пяти, высокий, худой и сутулый. Хмуро огляделся и направился к нам. Замер возле стола, посмотрел на меня, затем на Ковалева и зло спросил:
– Ты что, спятил?
– Садись, – вздохнул Алексей Дмитриевич. – Пива выпей. Хорошее пиво. А она только с виду дура. Боевая девушка. Здорового мужика завалила, что твой спецназовец.
– Какого мужика? – проявил интерес Сева.
Ковалев, не торопясь, поведал о вчерашней битве. Я слушала без особого интереса, приглядываясь к Севе.
– Журналистка? – тяжко вздохнул он. – Зря стараетесь. Ничего опубликовать по этому делу вам не дадут. Еще и по рукам схлопочете. А ты, Леха, совсем спятил. Лезешь в дерьмо и девчонку за собой…
– Это я лезу, а он за мной, – внесла я ясность.
– Откуда об убийствах узнали? Неужто он рассказал? – Теперь Сева обращался ко мне.
– Алексей Дмитриевич дурака валял до поры до времени. Рассказала мне Агнесса.
Он нахмурился.
– Та самая чокнутая подруга?
– Возможно, она и чокнутая. Но об убийствах знает.
– Откуда?
– От Светланы. А та от знакомой, что работала в морге.
– Да-а… – покачал головой Сева. – Мир тесен. Плюнуть некуда, чтоб на знакомого не попасть.
– Вы с Агнессой беседовали? – в свою очередь спросила я.
– Конечно. Несла какую-то чушь. Со Светланой они встречались редко. Так, по крайней мере, Агнесса сказала. Чем та занималась в последнее время, понятия не имела. Тетка сильно верующая, везде ей соблазны мерещатся. А по мне, так просто чокнутая. Кстати, она инвалид первой группы. Лежала в психушке. Отпустили, да, видно, рано. Не буйная, оттого и отпустили. Мать у нее покончила с собой без видимой причины. То есть причина, наверное, была, но о ней никто не знал. В один прекрасный день она облила себя бензином и подожгла. Агнессе тогда было девятнадцать, с той поры у нее и начались проблемы с головой.
– Она сказала, что со Светланой они познакомились в церкви.
– Она там работает. Помогает с уборкой. Хотя, во что она на самом деле верит, мне не понять. Я расспрашивал ее знакомых, те пару раз их со Светланой видели в «Белых облаках».
– Что это такое? – насторожилась я.
– Хрен знает. Официально – эзотерический центр. Гадание, гороскопы, снятие сглаза и прочая чушь. Центр проверяли. Все там в полном порядке, налоги платят. Дурят, конечно, людей за их деньги, но это не запрещено.
– Может, там и стоит поискать нашего дьявола? – выдала я предложение.
Сева взглянул на меня с усмешкой, мол, ученого учить только портить, но ответил вполне доброжелательно:
– Там пять баб вроде знахарок, один старик, ведун, а за хозяина парень лет тридцати. Говорят, учился в Гамбурге, магистр и все такое…
– Надо бы на него взглянуть, – не удержалась я.
– Взгляните, – пожал Сева плечами. – Всех проверяли. Если не считать сомнительности самого этого промысла – полный порядок.
– Соседка утверждает, что пару раз видела, как к Светлане приходил молодой человек прямо-таки демонической внешности, – сказала я. Мужчины быстро переглянулись и уставились на меня. – Возможно, дама преувеличивает, но…
– Что за соседка? – нахмурился Сева. – Мы всех опрашивали.
– Должно быть, с вами она не пожелала откровенничать, – развела я руками.
– И что за молодой человек?
– Он ей не понравился.
– Мне многое в жизни не нравится.
– Мне тоже, – не стала я спорить. – Расскажите о трупах. Агнесса утверждает, что вы скрываете информацию о них.
Сева вздохнул.
– Два трупа. Мужчины. Первого обнаружили восемь месяцев назад. Возле гаражей на Тимирязева. На трупе следы пыток. Живот распорот, внутренности наружу, сердце вырвано. На груди вырезан крест.
– Крест? – нахмурилась я.
– На правой стороне возле соска.
– Личность убитого удалось установить?
– Петров Владимир Евгеньевич, бывший спецназовец. Труп был завернут в полиэтиленовую пленку. Разделались с ним где-то в другом месте, а у гаражей выбросили в надежде, что найдут не скоро. Там свалка, обнаружили его бомжи, случайно.
– Спецназовец? – уточнила я.
– Вот именно. Здоровенный детина. Тридцать пять лет.
– Занятно. Вряд ли он спокойно ждал, когда ему выпустят кишки наружу.
Сева поморщился.
