– Если с меня полставки снимут, пусть сами здесь копаются, – выговаривала кому-то грозного вида дама лет сорока.
– Симочка, ну как можно…
Возражавшая даме Валерия Федоровна, моя хорошая знакомая, в этот момент повернулась, увидела меня, и на лице ее отразилась целая гамма чувств – от удивления до испуга.
– Господи, Лана, что случилось?
– Ничего плохого, – заверила я с улыбкой.
– Здравствуй, солнышко, я и не знала, что ты приехала.
Валерия Федоровна пошла мне навстречу, раскинув руки. Расцеловала меня, для чего мне пришлось наклониться – она едва доставала мне до плеча, зато, по ее собственным словам, компенсировала недостаток роста большим весом. Она очень напоминала колобка. Круглолицая, светлоглазая, с ямочками на щеках. Женщина без возраста. Очень немногие знали, что Валерии Федоровне далеко за шестьдесят, она же предпочитала говорить, что ей «глубоко за тридцать».
– Давно в наших краях?
– Вчера приехала.
– У кого остановилась?
– В гостинице.
– С какой стати? Давай ко мне. Я сейчас одна.
Тут взгляд ее замер на бледном Ковалеве, и она улыбнулась еще шире. Ее коллеги – гневная сорокалетняя Симочка и мужчина лет двадцати семи – с интересом наблюдали за нами.
– Идем ко мне, – сказала Валерия Федоровна. Коридором мы двинулись к ее кабинету. – У тебя правда все в порядке? – посерьезнела она.
– Конечно.
– А почему с тобой молодой человек из милиции?
– Я не знала, что вы знакомы, – удивилась я.
– Мы незнакомы, – вроде бы тоже удивился Ковалев.
– Дети мои, милицейский – это не профессия, это диагноз. А в диагнозах я кое-что смыслю.
Входя в ее кабинет, я обратила внимание, что молодой мужчина тоже идет за нами.
– Выпьете чаю? – спросила Валерия Федоровна, прикрыв дверь. – Рассказывай, что тебя привело к нам.
– Хотела встретиться с Марком Абрамовичем.
– У него отпуск. Уехал на рыбалку с внуками. Ты их не узнаешь. Совсем взрослые. А помнишь, как вы с Антошкой залезли на крышу? Он теперь в областной больнице. Хирург, золотые руки, что неудивительно.
Валерия Федоровна быстро двигалась по кабинету. Включила электрический чайник, достала из шкафа чашки, банку с вареньем и лимон на блюдечке. Алексей Дмитриевич топтался возле двери, нерешительно улыбался, должно быть, переваривал слова Валерии Федоровны о своем диагнозе.
– Присаживайтесь, – предложила гостеприимная хозяйка.
– Спасибо, я не любитель чая, – вежливо ответил Ковалев.
– Могу спирта налить. Это шутка, – махнула она рукой, заметив, как страдальчески сморщилась его физиономия. – Марк Абрамович будет через несколько дней. Мобильный он с собой не берет, чтобы удовольствие не портили. Ты по делу или просто так?
– Хотела поговорить.
– Может, я смогу помочь? – Она смотрела с интересом и теперь говорила серьезно.
– Несколько месяцев назад погибла журналистка, моя знакомая.
– Ах, вот что… Мне сказали, ты теперь занимаешься переводами?
– Так и есть. Но это дело меня очень интересует.
Валерия Федоровна совершенно по-другому взглянула на Ковалева и кивнула:
– Ясно.
– Было еще два похожих трупа? – понизив голос, спросила я.
– Это страшная тайна. По крайней мере, нам рекомендовали о них помалкивать. Заключение делал Марк Абрамович, так что с подробностями я тебе помочь не могу. У нас даже никаких бумаг не осталось, только запись в журналах.
– Почему вдруг такая секретность?
– Не каждый день людей потрошат, точно куриц. И эти кресты на груди… Выглядит страшненько.
– У женщины крест был вырезан на шее?
– Да, ближе к ключице. Ее грудь представляла собой кровавую кашу. Он ей все ребра сломал.
– Маньяк?
– А кто еще способен на такое? Ужас берет, лишь только подумаю, что она пережила… и что эта сволочь до сих пор землю топчет. Надеюсь, его найдут. Можно совет? – спросила она ласково.
– Догадываюсь, что вы хотите сказать, – улыбнулась я.
– Я серьезно. Не хотела бы я увидеть тебя в соседней комнате. Извини.
– Вы о подобных убийствах раньше слышали? – спросила я наудачу. Неожиданно ответ вызвал затруднение.
– Лана… – замялась моя знакомая.
– Валерия Федоровна, я взрослый человек. Прекрасно все понимаю. Но для меня это очень важно.
– Кажется, сигнализация сработала, – вдруг сказал Ковалев. Лично я ничего не слышала, но возражать не стала. Он открыл дверь и выскользнул в коридор.
– Личная охрана? – кивнула в его сторону Валентина Федоровна. – Или для него это тоже очень важно? Ему лет сорок, если не ошибаюсь. Не староват для тебя?
– У нас сугубо деловые отношения.
– Ясно. А что на личном фронте? – Я в ответ только развела руками. – Мужики чокнутые. Я бы на их месте прохода тебе не давала.
– У меня характер скверный.
– С этим трудно спорить, – хихикнула она. – Все равно дураки. Всегда можно найти правильный подход.
– Вы не ответили на вопрос, – мягко напомнила я.
– Сама понимаешь, случай из ряда вон… А Марк Абрамович человек дотошный. Так вот, больше двух лет назад было похожее убийство. Не у нас. В Санкт-Петербурге. – Тут Валерия Федоровна очень внимательно посмотрела на меня, я терпеливо ждала продолжения. – Все то же самое: вспоротый живот, вырванное сердце и крест на груди.
– Маньяк сменил место охоты?
– Разумная предосторожность, – пожала она плечами. – Возможно, теперь он уже за тысячу километров отсюда.
– Об убитом в Питере что-нибудь известно?
– Мне – нет. Поговори с Марком, когда он вернется. Тебе он не откажет. И ради бога, будь осторожнее.
– Вы же сами сказали, что маньяк, возможно, уже за тысячу километров от наших мест.
– Как знать, как знать… – задумчиво ответила Валерия Федоровна.
Мы еще немного поговорили. Правда, теперь тема беседы была далека от первоначальной.
Я отметила, что Алексей Дмитриевич отсутствует довольно долго. Этому должна быть причина. Надеюсь, с моей машиной ничего скверного не случилось. Продолжая что-то рассказывать, Валерия Федоровна вместе со мной подошла к двери, открыла ее, а я обратила внимание, что тот молодой мужчина все еще пасется в коридоре. Сейчас он стоял возле тумбочки и увлеченно что-то разглядывал в верхнем ящике.
– У вас новый сотрудник? – кивнув на него, спросила я Валерию Федоровну, понизив голос.
