– Чего натворил?
– Я? – Он взглянул с неодобрением, но все же ответил: – По-дрался.
– Дело обычное.
– Судья решил иначе.
– У тебя условный срок?
– Ага.
– И ты опять подрался.
– Смотри какая догадливая… – Он обиженно отвернулся. – Если хочешь знать, я ту драку даже не видел. В ночном клубе дружки с кем-то повздорили, я пошел их искать, а тут уже менты, меня вместе с дружками и под руки. Знаешь, как с ментами объясняться. Короче, когда в машину всех запихивали, я смылся. Менты рассвирепели, а парни, конечно, проболтались, кто я такой. В общем, не хочу я в милицию.
Я достала фотографию Петрова и показала ее Пашке.
– Это он?
Пашка взглянул на фотографию, а потом уставился на меня.
– Откуда у тебя его фотка? – в изумлении спросил он.
– Значит, он, – вздохнула я. – Ты уверен, что его похитили парни Гризли?
– Конечно. Там Тимоха был, Лешка Тимофеев. Я его видел, и он меня. Я эту гниду лет пять знаю. И в тот день, когда мы с тобой познакомились, я едва не столкнулся с ним возле интернет-кафе. Теперь я думаю, они тебя пасли, а тогда до смерти перепугался, ну и чесанул… Тут ты. И на хвосте сам Гризли. Полный дурдом!
– Зачем им на тебя охотиться?
– Ага, – кивнул Пашка, но добавил: – Так-то оно так, только хороший свидетель – мертвый свидетель, и при случае пришьют за милую душу. Светка, а откуда у тебя все-таки фотка алкаша?
– Пытаюсь кое в чем разобраться, – ответила я задумчиво. Произнесла с сомнением: – А ты ничего не путаешь? Там точно были люди Гризли?
– Ты глухая, что ли?
– Нескладненько получается, – вздохнула я.
– Не знаю, что у тебя получается, но прошлой ночью тебя хотели укокошить.
– Ты же сам сказал, что на Гризли это не похоже.
– Ну, сказал… А только черт их знает! И покойничек еще со своей башкой в руках… Ну на фиг все это нормальным бандитам?
Я поднялась с камня.
– Ладно, потопали.
– Куда? – встрепенулся Пашка.
– Ты не знаю, а я в гостиницу.
– Тогда я с тобой.
– Перебьешься.
– Дура, я тебя проводить хочу. Конечно, ночевать мне по-прежнему негде, но твоя безопасность заботит меня даже больше.
– Кстати, о безопасности. Достань-ка мне пушку. – Я шла по тропинке, и при этих словах Пашка споткнулся, ткнувшись мне в спину.
– Чего? – спросил ошарашенно.
– Я заплачу. Только не прикидывайся, что для тебя это проблема, раз пистолет лежит у тебя в кармане.
Он коснулся кармана рубахи и вздохнул.
– Ты умеешь стрелять? – спросил с интересом.
– А ты?
– Стрелял в тире.
– И я стреляла. Покажешь, как эта штука работает?
– Попроси своего дружка, – съязвил Пашка.
– Он же мент, – напомнила я. – Мне хотелось бы чувствовать себя увереннее.
– А если тебя заметут?
– Я тебя не выдам. Честно. Буду молчать, как радистка Кэт.
– Это дорогое удовольствие, – хмуро разглядывая меня, заметил Пашка.
– Молчание?
– Пушка.
– Понятно. Только особо не наглей. И давай двигаться, у меня от кладбища уже депрессняк начинается.
Кладбище мы покинули, Пашка упорно следовал за мной.
– Какое отношение убийство твоей подруги имеет к алкашу и к покойнику с головой в руках? – помолчав минут десять, начал приставать он.
– Спроси что-нибудь полегче.
– Но ты намерена разобраться?
– А зачем иначе я здесь?
– Конечно, ты клевая… Но вообще-то такие глупости сходят с рук только героиням в кино.
– Что ты называешь глупостью?
– Твою затею. Иногда от ментов есть явная польза, так почему бы тебе…
– Ты дашь показания, если понадобится?
– Меня же упекут в каталажку, как только я у них появлюсь, – обиделся Пашка.
– Тогда умные советы попридержи. По пустякам меня не отвлекай, а без пушки не появляйся.
– По пустякам… – передразнил он. – А кто тебя от смерти спас?
– Спасибо, – ответила я серьезно, ухватила Пашку за шею, заставив его наклониться, и запечатлела на его устах поцелуй. – А теперь дуй по своим делам, дальше я одна.
В гостиницу я вошла через служебный ход, оставила ключ в двери и поднялась по пожарной лестнице на свой этаж. Везде царила тишина, обычная для этого времени суток. Через десять минут я уже была в кровати и, кажется, уснула мгновенно.
Разбудил меня Ковалев. В дверь постучали, я спросила «кто?», открыла, прошлепала назад и забралась под одеяло. Спать после ночного бдения хотелось невыносимо, и я решила, что следствие подождет. Но Ковалев выглядел таким бодрячком… сразу же захотелось дать ему задание.
Я потянулась за сумкой, достала шприц, завернутый в носовой платок, и протянула ему.
– Сделай доброе дело, узнай, что там за гадость, – попросила я, зевая.
– Что это?
– Мой предполагаемый убийца хотел меня подлечить, хотя вряд ли питал ко мне добрые чувства. Может, содержимое подскажет, где его следует искать. Отправляйся прямо сейчас.
– А ты что будешь делать?
– Спать.
– Не спрашиваю, чем ты занималась ночью, хотя изнываю от любопытства.
– Я отвечу, а ты опять начнешь злиться, – съязвила я. – Кстати, у меня еще одна просьба: наведи справки о некоем Рагужинском Павле Ильиче.
– Можно выполнять? – ядовито спросил Ковалев.
– Выполняйте, офицер.
Ковалев ушел, а я поспала еще пару часов. Затем позавтракала, тут и Ковалев вернулся. В тот момент я сидела в кресле, закинув руки за голову, и пыталась навести порядок в собственных мыслях.
– Новости есть? – спросила я.
Он с удобствами устроился по соседству и удовлетворенно кивнул. Потом достал листок бумаги и перебросил его мне. Я взглянула, нахмурилась и попросила:
– А своими словами можно?
– Пожалуйста. Сильнодействующее вещество, которое на время парализует человека. Человек в сознании, но не может и пальцем пошевелить.
– Здорово. И где такое вещество можно взять?
– Мой приятель долго интересовался, где его взял я, – посуровел Ковалев и вздохнул. – Он утверждает, что в обычных медучреждениях его нет и быть не может.
– Это в обычных. А, скажем, в психиатрической больнице?
