– Мелисса Синеокова – моя подруга, и она заболела.
– Это которая… то ли на телевидении, то ли на радио, да? Такая высокая?
– Она пишет детективы.
Боголюбов еще отломил кусок хлеба.
– Я всякий мусор не читаю. Времени жаль. Но вполне готов уважать вашу подругу и ее тяжелую болезнь. Продолжительную?
– Да нет, пока не слишком.
– Ну и слава богу. Валерия Алексеевна, – он замолчал, подождал, пока официант расставит перед ними салаты и закуски. Официант расставлял долго, очень старался, чтобы было красиво и «достойно».
Руккола изумрудной горкой, салат «Столичный» торжественно-советской майонезной кучкой, русские блины на широкомордой купеческой тарелке и разная икра в вазочках.
Боголюбов, проигнорировав многочисленные ножи и вилки, взял блин рукой, свернул и откусил половину его, как отрезал.
Лера с отвращением смотрела, как двигаются мощные челюсти, словно у бульдога.
– Я хотел вам вот что сказать, – начал он, прожевав, – Садовников, покойник, никакие контракты с вами подписывать не собирался и никакое стратегическое партнерство на будущих выборах не планировал. Это я вам точно говорю.
– Откуда вы знаете?
– От верблюда, – сказал Боголюбов, кончиком ножа подцепил из вазочки икру и заел ею блин.
Лера подумала, что сию минуту швырнет ему в голову хрустальную мисочку со льдом. Она даже представила себе, как лед пополам с икрой потекут по его физиономии. Ах, как бы это было замечательно – швырнуть.
Полянский пожал плечами:
– Лера, кажется, мы теряем время, а у нас еще очень много дел. Мы просим извинить нас, господин Боголюбов, но нам некогда разгадывать ваши шарады. У нас самолет скоро.
Такая неожиданная поддержка со стороны утонченного тезки великого режиссера сразу успокоила Леру, и видение Боголюбова с вазочкой для льда на голове перестало маячить у нее перед глазами.
Боголюбов помолчал.
– Да ладно, – сказал он наконец, – прошу меня извинить, или как говорят в таких случаях в вашем кругу?..
– В каком таком кругу? – уточнила Лера.
Боголюбов ничего не ответил, и стало ясно, что некое испытание, которое он зачем-то им устроил, закончено и можно наконец переходить к делу.
– Так с чего вы решили, что Садовников не собирался подписывать договор с нами?
– Потому что он уже подписал его со мной.
Лерина вилка стукнула о фарфор.
Полянский перестал жевать салат «Столичный».
Голуби замерли за стеклом.
Официанты окаменели в причудливых позах.
Мир остановился.
– Что? – переспросила Лера и посмотрела на свою стукнувшую вилку. – Что?
Мир ожил, и задвигался, и задышал, но это был уже не тот мир, в котором Лера заказывала себе салат из рукколы и рюмку порто, а какой-то другой. Совершенно незнакомый.
– То, что слышали, – миролюбиво сказал Боголюбов. – Несколько дней назад в обстановке строгой и чрезвычайной секретности господин Садовников подписал со мной договор. Хотите посмотреть?
– Хочу, – хрипло сказала Лера.
– Тогда добро пожаловать в мой офис. С собой у меня бумаг, естественно, нет, но, если на самом деле хотите, я вам его покажу. Так уж и быть.
Лера посмотрела на Полянского. Полянский посмотрел на нее.
Саша Константинов, первый друг и советчик, где ты?..
Боголюбов свернул второй блин, зачерпнул им икру и отправил в рот.
– Зачем вы мне это рассказали?
– Затем, что у вас неприятности, – безмятежно сообщил Боголюбов. – Причем крупные, насколько я могу судить. Я вполне допускаю, что Садовникова вы не заказывали, но ситуацию вы точно не контролируете. Я просто хотел вас предупредить.
– Зачем Садовников сегодня встречался со мной, если у него на руках был подписанный договор с вами?
– Откуда же мне знать, голубчик? – воскликнул Боголюбов тоном деревенского фельдшера. – Откуда мне знать?!
– А откуда вы узнали, что он со мной сегодня здесь встречается?
Боголюбов посмотрел на нее. Он смотрел все время только на нее, вовсе игнорируя Полянского.
– От Садовникова.
– А зачем Баширову нужно было присутствовать при нашей встрече?
– Вы себе льстите, по-моему, – невозмутимо жуя, сказал Боголюбов. – Какое может быть Баширову дело до вас и вашей встречи с кем-то там?! Вот про себя я могу точно сказать, что я при-ехал специально, чтобы посмотреть, как Герман станет морочить вам голову.
– Для чего вы хотели на это смотреть?
– Унижение врага, – сказал Боголюбов наставительно, – почти смерть врага. Наслаждение для усталых глаз.
Лера Любанова стиснула кулачок и посмотрела в окно. Вечернее солнце отражалось от стекол домов на той стороне проспекта, и чувствовалось, что там, за окнами, очень хорошо, приветливо, ясно.
Там Балтика, весна, невский ветер.
А здесь, внутри, – противно и гадко.
– Кто убил Садовникова?
– Здрасте вам! Приехали! – удивился Боголюбов. – Вы же умная девушка! Что вы идиотские вопросы задаете?
– У меня не осталось других.
– Ну хорошо, – сказал Боголюбов, положил локти на стол и подался к ней, – могу сказать вам совершенно точно: я его не убивал.
– Но вы… знали о том, что готовится его убийство.
– Да нет же! Ничего я не знал! Такими вещами не делятся, знаете ли!
– Кто мог его заказать? Ваш принципал?
– Мой кто?..
– Ахмет Салманович Баширов.
Боголюбов помолчал:
– А почему тогда не ваш? Вадим Петрович Сосницкий? Он тоже вполне мог заказать Садовникова, если вы думаете, что заказал Баширов!
– Я не понимаю, что здесь делал Баширов! – визгливым тоном произнесла Лера. – Ну, вы-то развлекались, а он что тут делал?!
– Э-э, – протянул Боголюбов, – это уж вы сами у него спросите, а я не знаю!.. Так что, если хотите договор, приезжайте завтра в мой московский офис. Только не присылайте никого, в руки не дам, будете читать при мне. Это не от недоверия к вам, а из простой предосторожности! Садовников убит, причем практически в моем присутствии, правоохранительные органы заинтересуются, и что же я им предъявлю, если вы договор мой своруете?
– Послушайте, – сказала Лера, – что вы себе позволяете? Я вам не жена и не мамаша, так что держите себя в руках.
– Не мамаша, – согласился Боголюбов. – Это точно: не мамаша!..
Он огляделся и вытер сальные пальцы о льняную скатерть.
