– Нет, сейчас.
– Я не могу, Ника.
– Ты чем-то очень занят? – Она бесцеремонно залезла на карниз и, протиснувшись во фрамугу, просочилась в его комнату.
– Я просто сейчас не расположен к разговорам…
– А к сексу?
– Не понял?
– Я думала, ты уже вышел из того возраста, когда нужно объяснять, что это такое, – сказав это, Ника развязала пояс банного халата, в который была облачена.
– Нет, пожалуйста, не делай этого.
– Не бойся, не ослепнешь.
Она обнажилась. И Андрей оценил красоту ее тела. Оно было не таким, как у Оксаны. Более поджарым, мускулистым… И грудь четвертого размера торчала вопреки всем законам гравитации. По мнению Андрея, естественная, пусть и не такая совершенная фигура Оксаны выигрывала. Но Нике тоже было чем привлечь мужчину. И ей это удалось. Она заполучила Святослава Глинку…
Чего же ей еще надо?
– Оденься, умоляю, – простонал Андрей.
Ника подошла к нему и дотронулась до паха. Думала наткнуться рукой на стоячее копье, но причиндалы Андрея не желали воевать, они пережидали нашествие в укрытии.
– У тебя проблемы с потенцией? – спросила Ника.
– Нет. – Андрей бросился к валяющемуся на полу халату, поднял его и подал девушке.
– Не похоже.
– Ника, мне сорок, а не двадцать. У меня автоматически не встает на голую бабу.
– Я не баба.
– Хорошо, на женщину. Даже красивую, а ты просто великолепна.
– А как у тебя встает на повариху? Автоматически или ей приходится потрудиться?
Естественно, он не стал отвечать. Подошел к кровати, лег. Но не вольготно устроился, а принял позу Ленина в Мавзолее, чтобы Ника ничего себе не подумала и не прилезла к нему.
– Я из-за тебя травилась, – сказала вдруг она.
– Когда?
– В десятом классе. Первую четверть проучилась-промучилась, а на каникулах выпила пачку таблеток и легла умирать.
– Откачали?
– Не те приняла. Думала, снотворное, оказалось, слабительное. Пузырьки были похожи, а я вся в расстроенных чувствах и мечтах о скором конце, зачем же этикетки читать? В итоге жестко пронесло. Можно сказать, я чуть не умерла от поноса.
– Зачем ты мне это рассказала?
– Чтоб ты понял, насколько для меня важен.
– Был, ты имела в виду?
– Я хоть сейчас пойду к Святославу и скажу ему в лицо, что люблю другого. И уйду с тобой отсюда под руку. Ты готов?
– Ника, мы уже говорили с тобой об этом. Я не подхожу тебе… Именно я тебе, понимаешь? Святослав – вот твое. А если ты его не любишь, поищи другого среди мужчин своего круга. Тебе всего двадцать пять, торопиться некуда.
– То есть ты не передумал?
– Тебе честно ответить?
– Естественно.
– Я даже не думал. У меня голова забита совсем другими вещами.
– «Доместос» или «Комет» применить для лучшей очистки бассейна?
– Вот видишь, – с некоторым облегчением после услышанного проговорил Андрей. – Ты уже меня на место ставишь. А я его и так знаю. Поэтому желаю тебе всего наилучшего и прошу покинуть мою комнату.
– Прости…
– Уйди, Ника, умоляю! – Он не выдержал – рявкнул.
– Только с тобой. – Девушка упала на колени перед кроватью, чем напугала Андрея. Подумал, ей плохо, но нет. По крайней мере, физически. А вот с головой явно творилось неладное. – Я умру без тебя, понимаешь? Любовь – это болезнь, я только-только это в полной мере осознала… Диабетики не могут без инсулина. Я – диабетик. А ты мой инсулин.
Тут зазвонил телефон, и Андрей метнулся к нему, как к спасательному кругу.
– Сынок, мы подъезжаем, – услышал он. – Выйди за ворота, встреть нас.
– Буду через пять минут.
– Чемоданчик прихвати.
– Зачем?
– Потом объясню.
– Хорошо, возьму, – ответил Андрей. Отключившись, он сказал Нике: – Прости, мне нужно идти.
– Я тебя не прощаю, Андрей.
– Ладно. Придется мне с этим смириться… – с этими словами он накинул на себя кофту, затем широко распахнул дверь. – Традиционно выйдешь или опять окном воспользуешься?
Ника поднялась с колен, медленно проследовала к двери. Тяжело посмотрев на Андрея, вышла. Он подождал, когда невеста хозяина покинет домик, и только после этого закрылся.
«Дипломат» с деньгами лежал под кроватью. Андрей достал его и стал прикидывать, как лучше вынести. Положить в большой мусорный пакет? В чемодан? В коробку? Подозрительно. Завернул в куртку. Сунул ее под мышку.
К счастью, пока шел до ворот, навстречу никто не попался. Полиция уехала, а обитатели усадьбы (коих осталось немного) находились в доме. Охранник же, что сменил Олега, на Андрея едва глянул. Он давно тут работал, привык к нему и, можно сказать, не замечал.
Покинув территорию, Андрей огляделся. Машины не было видно. Он прошел вперед и наткнулся взглядом на припаркованный у сгнившего колодца джип.
– Залезай, – услышал он голос отца. Тот, опустив стекло машины, обращался к сыну.
Андрей открыл заднюю дверку и несказанно удивился, обнаружив в салоне не только отца, но и Максимилиана.
– Давай, давай, – поторопил его старик.
Когда Андрей уселся рядом с младшим Глинкой, Мстислав велел показать чемодан. Тот развернул его.
– Борис, что скажешь? – обратился отец к Хренову. – Это тот, что Иван Глинка оставил в указанном месте?
– Если на крышке есть царапина в форме молнии, он.
Мстислав увидел ее и кивнул.
– Я все еще ничего не понимаю, – подал голос Макс.
– Как и я, – буркнул Андрей.
Хренов обернулся и посмотрел на Мстислава:
– Никто ничего не понимает, мужик. В том числе я.
– Когда вы с Иваном поехали к амбару, чтобы освободить Масю, я находился на территории усадьбы. Сидел в саду, молился… Точнее, пытался делать это. Не научили, и я как-то своими словами с Богом договориться пытался. Ко мне подошел Павлик. То есть не ко мне, а к дереву, под которым я сидел. Ветки хотел обрезать, что ли? Увидел меня. А я плачу. Павлик понял, из-за чего, и говорит: «Все будет хорошо, не переживай. Масино сердце у меня. Я буду его хранить…» Естественно, меня это не утешило, потому что слова прозвучали как бред. А когда стало ясно, что мальчик сгорел, Павлик нашел меня и повторил: «Я спрятал Масино сердце. Все хорошо!»
– Это на самом деле бред, – высказал общее мнение Борис.
– Поэтому я забыл о нем на долгие годы. Павлик вечно нес какую-то чушь. Мы знали, что он дурачок, поэтому не слушали. А зря. Он считал, что в «дипломате» не деньги, а сердце мальчика, поэтому спрятал его, чтобы спасти… – Старик обвел взглядом лица собеседников. – Вы все еще не понимаете? Павлик похитил Масю. Он получил за него выкуп. Он поджег сарай. Но спас мальчика, сохранив его сердце.
