Потом, перекрывая все ужасающие звуки этой ночи, вдруг грянул выстрел, показавшийся сухим и громким, как треск сломанной ветки, и какие-то тени надвинулись со стороны дороги и со стороны рощи, и снова прогремел невидимый чугунный голос:
– Всем стоять, руки на капот!!
Мелисса только хотела было объяснить всем присутствующим, что никак не может положить руки на капот, потому что она в наручниках, когда из темноты на нее прыгнуло что-то огромное и тяжелое, ударило по голове – в который раз за этот вечер! – и больше она ничего не помнила.
Потом наступил момент, когда они все-таки ее узнали.
– Ой, – сказал тот, который сидел за столом. Должно быть, он был начальник, потому что единственный из всех сидел за столом, остальные входили и выходили, – а я вас узнал! Вы эта… как ее… вы Дарья Донцова!
– Я Татьяна Толстая, – проскрипела Мелисса и слизнула из-под носа кровь, которая все капала и капала, никак не унималась.
– Да ладно! – недоверчиво сказал тот, который сидел за столом. – Татьяна Толстая ведет «Школу злословия»! А вы ведете «Поединок», я вас сто раз видел! Точно! Вас зовут Мелисса Синеокова!
– Точно, – повторила Мелисса.
– А чего ж вы говорите, что Татьяна Толстая?
– А я так шучу.
– Ну и шутки у вас, – сказал тот, который сидел за столом, и счел нужным представиться: – А меня Борей зовут. Старший лейтенант Крюков то есть. А почему паспорт у вас на другую фамилию?
– У меня псевдоним.
Боря, старший лейтенант, пожал плечами.
– Странный какой-то псевдоним у вас! Мелисса, это что за имя?
Она тоже пожала плечами. Нынче она все за ним повторяет!
– Иностранное. Это не я придумала, это мои издатели придумали.
– Ну, все равно красиво, – оценил Боря. – А муж вас как называет?
– Мила, – призналась Мелисса, – послушайте, Боря, может, вы снимете с меня наручники, а? Я уже кисти совсем не чувствую!
Тут он спохватился, вылез из-за стола, зашел ей за спину и стал что-то колдовать, очень недолго. Потом как-то сразу руки упали вниз и стали качаться, как у обезьяны. Она и вправду совсем их не чувствовала.
– Чего это он вас так… жестоко?
– Не знаю.
Она смотрела на свои качающиеся руки, как на чужие, и даже плечами повела, чтобы проверить, двигаются они или нет. Руки подвинулись вместе с плечами, но поднять их она не смогла.
– Ничего, – утешил Боря. – Сейчас отойдут. Только поболят малость. Может, водки вам налить?
В предложении водки было что-то человеческое, словно он наконец признал ее своей, и даже потерпевшей, и даже пострадавшей, и сейчас все будет хорошо. Впрочем, все стало хорошо в тот момент, когда Василий Артемьев столкнул с дороги машину, которая увозила ее.
– Мне бы лучше чаю, – сказал Мелисса. – И по телефону позвонить.
– Адвокату? – строго спросил старший лейтенант. Ему не хотелось давать ей телефон.
Знает он этих, из телевизора. Моментально под гауптвахту подведут или вообще под приказ об увольнении! А он что? Он ни в чем не виноват! Он выполнял свой долг! И вообще их не менты, а гаишники приволокли! Вот и волокли бы к себе, в ГАИ, а не в дежурную часть! Он-то думал, тут бытовуха какая-то, два мужика одну бабу не поделили, а тут – на тебе, Мелисса Синеокова и Татьяна Толстая в одном лице! Мало не покажется!
– Мы же вас не обижаем, – продолжил он, по возможности смягчив тон. – Мы разобраться должны!..
– Должны, – согласилась Мелисса. – Только мне не адвокату позвонить надо, а подруге. Она там с ума сходит, наверное. Мы договаривались вечером созвониться, а тут такая история!
– Расскажете историю-то?
– Расскажу, – пообещала Мелисса.
– Давайте водки налью.
– Я не могу, – сказала она. – У меня ребенок.
– Где?! – поразился старший лейтенант и повел вокруг очами, словно в поисках ребенка.
Мелисса засмеялась, но охнула и сморщилась, потому что смех странным образом отдался в руки, которые наливались свинцовой тяжестью и потихоньку начинали гореть, как будто медленно опускались в кипящее масло.
– Нигде. Я беременна.
– Тогда, может, врача вызвать? – испуганно спросил Боря.
Только ему не хватало проблем с беременной знаменитостью! Еще, не дай бог, что случится, приказом об увольнении не отделаешься. По судам затаскают, всю плешь проедят, во всех газетах напишут, что в дежурной части Центрального округа, номер такой-то, знаменитая писательница Мелисса Синеокова потеряла ребенка, потому что правоохранительные органы грубо с ней обращались!..
– Давайте я на «Скорую» позвоню, они к нам моментально приедут, и укольчик сделают или чего там еще надо, – и он схватился за телефон. – Сейчас я их…
– Не надо! – крикнула Мелисса. – Все нормально!
– Точно?
– Да, говорю вам! А то они меня сейчас в больницу отправят, а я не могу в больницу, я домой хочу!
– Да отвезем мы вас домой!
– Меня муж отвезет!
– А который из них муж?
– Мой муж Василий Артемьев, – сказала Мелисса. – Тот самый, который бил другого, когда вы приехали.
– Это не мы, – быстро отказался старший лейтенант Крюков. Нужно, чтобы она запомнила, что задержали их не менты, а гаишники. – Это ГАИ приехало!
– Очень хорошо, – устало согласилась Мелисса. – Пусть ГАИ. Можно мне позвонить?
– Да! – спохватился Боря. – Конечно! Звоните! А зачем ваш муж бил того?
– Затем, что он меня… похитил.
Лейтенант Боря посмотрел на нее с недоверием. Вон какая высоченная, здоровая тетенька, как ее можно похитить, если она не в бессознательном состоянии?
– Он ударил меня по голове в подъезде, – объяснила Мелисса и прикрыла глаза. – Не слишком сильно, но я упала. Он надел на меня наручники и потащил в свою машину.
– И вы пошли?
– Да.
– Сопротивлялись?
– Да.
– Кричали?
– Нет.
– Почему?
Ответ на этот вопрос прозвучал так глупо, что Боря Крюков уставился на нее с недоумением, явно сомневаясь в том, что она окончательно пришла в себя.
– Я не кричала, потому что мне казалось, что это неправда.
– Что неправда?
– Что он собирается меня… увезти.
– Как неправда? – беспомощно переспросил Крюков. – Он ударил вас по голове, надел на вас наручники, тащил по лестнице из подъезда. А вы не кричали, потому что думали, будто он… так шутит, что ли?
– Что-то в этом роде, – мрачно призналась Мелисса. – Можно мне позвонить?
