– Полный бардак, я полагаю, – ответила и вновь усмехнулась я.
Может, у нее были проблемы с бумагой? Я представила, как Светка стоит у стены и пишет эти строчки. Чокнутая девка с моим лицом, которая предлагает примерить свою душу… Слово «кладбище» в настенных надписях встречалось очень часто. Взгляд выхватил еще одну: «Кто может противостоять дьяволу? Святая Агнесса?» Святая Агнесса… Агнесса… Так зовут ее подругу. Пожалуй, нам стоит встретиться. «Легкой поступью безумие подкрадывается в темноте». Кажется, опять стихи. Если верить этим строчкам, Светка сходила с ума, спрятавшись от мира за стенами своей квартиры, остервенело исписывала обои фломастером, пока какой-то психопат не положил этому конец. «Когда мы встретимся с тобой перед вечным судьей, ты не сможешь смотреть мне в глаза. Я тебя прощаю. Я тебя люблю. Я знаю, кто ты». Это что, послание?
– Если ты хотела, чтобы я поняла, могла бы выразиться яснее, – буркнула я, но строки вызвали смутное беспокойство. Может, они адресованы не мне и был еще человек, которого она любила и простила?
У меня начала кружиться голова и от мелькающих перед глазами надписей, и от духоты. Комнату давно не проветривали, от пыли слезились глаза. Я прошла к окну, чтобы открыть форточку. На стекле губной помадой было написано: «У твоих дверей стою я, прошлое, я друг твой, страж и тот, кто предостерегает».
– Что-то знакомое, – пробормотала я, досадуя, что не могу вспомнить, откуда эти строчки.
А вот еще – гелевой ручкой по подоконнику: «Блуждаю по стране сухих камней, касаюсь их – они кровоточат».
– Элиот, – кивнула я, радуясь, что на сей раз память не подвела.
«Кто-то стоит в темном коридоре и выкрикивает одно имя за другим». Проехали. Опять губной помадой: «С.С. (или Л.А.?)». Надо полагать, это обращение ко мне. «С.С.» – Светлана Старостина, в скобках под вопросом инициалы моего нового имени – Лана Алексеева. «Имя, твое истинное имя знаю только я».
Может, таким образом Светлана хотела придать своему жилищу оригинальность? Что ж, у нее это получилось. Следующая фраза на стене возле окна трижды подчеркнута: «Все дороги ведут наверх, к кладбищу. Пройди за мной мой путь, если хочешь вернуться».
– Почему бы вместо чистого листа в конверте не оставить записку, кого или чего ты так боялась? – вздохнула я.
Возможно, она действительно была сумасшедшей? Я почти уверена в этом. А если все-таки нет и эта чепуха губной помадой по стеклу все-таки послание? Если послание, я отказываюсь его понимать. Для моих неповоротливых мозгов вся эта кладбищенская лирика – просто бред. Но строчки против воли вертелись в голове. Вдруг Светка предчувствовала свою гибель и торопилась дать подсказку? О чем я? Должно быть, ее квартира так на меня действует, и я тоже начала съезжать с катушек.
Я прошла в кухню, пошарила в шкафах, нашла банку с кофе и поставила чайник. В этот момент в дверь позвонили. Громкий звонок разорвал тишину квартиры, изрядно меня напугав. Я поставила банку на стол, но в прихожую не спешила. Позвонили еще раз. Может, кто-то из соседей проявил беспокойство? Глазок в двери отсутствовал, как и цепочка. Поколебавшись мгновение, я все-таки открыла дверь. На пороге стоял мужчина в кожаной куртке. На меня он взглянул с некоторым удивлением, спросил с заминкой:
– Вы что, ее сестра? Не знал, что у нее есть сестра.
– А вы, собственно, кто? – не осталась я в долгу. Он сунул руку в карман, а я предупредила, проследив за его движением: – Эй, поспокойнее.
– Я за документами, – обиделся мужчина. – А вы девушка неожиданная.
– В каком смысле?
– В смысле реакции. В армии не служили?
– Бог миловал.
– Если не возражаете, я все-таки достану удостоверение. – Визитер извлек удостоверение из кармана и сунул мне под нос. – Я здешний участковый. Ковалев Алексей Дмитриевич. Живу в доме по соседству. Увидел свет в окнах, заинтересовался.
– У вас здесь все такие бдительные? – съязвила я.
– Нет, я один остался. Можно я все-таки войду?
– Валяйте. – Я посторонилась, давая ему дорогу.
Примерно в тот момент меня посетило шестое чувство. Оно нет-нет да и появляется. Причем обычно предупреждает об опасности. К примеру, внутренний голос вдруг шепнет: «Не клади все деньги в кошелек» – и в тот же день кошелек свистнут в метро. Беспокоиться о кошельке в присутствии участкового довольно глупо, однако внезапное беспокойство давало себя знать учащенным сердцебиением, оттого я пригляделась к Алексею Дмитриевичу повнимательнее. На вид ему было лет сорок, хотя могло быть и меньше. В коротко остриженных темно-каштановых волосах ни намека на седину, симпатичная физиономия с ярко-синими глазами, по привычке сощуренными – то ли зрение подкачало, то ли таким образом мужчина явно пытался придать себе добродушный вид эдакого смешливого дядьки с хитроватым прищуром. Глубокие морщины между бровей и у крыльев носа, но такие морщины встречаются у людей и помоложе. В принципе, так мог выглядеть и тридцатилетний, но что-то в выражении лица участкового выдавало человека, пожившего и даже повидавшего, поэтому при определении его возраста я остановилась на сорока. Джинсы, черный свитер и куртка, дешевые ботинки. Довольно высокий и плечистый, но плечи опущены. Топчется рядом, поглядывая на меня. По виду типичный мент, которого то ли жизнь, то ли жена задолбали вконец, а может, та и другая вместе.
Поразмышляв немного, я пришла к выводу, что шестое чувство на сей раз дало маху и опасаться нечего.
– А вы, значит… – начал он, оглядываясь.
– Я подруга. Ключи от квартиры мне дала Валентина Ивановна.
– Подруга? Я думал, сестра. Вы очень похожи. Документы у вас есть?
– Конечно.
– Можно взглянуть?
– Да ради бога. – Я взяла сумку и достала паспорт.
– Из Питера? Как там погода?
– Отличная.
– Правда? А говорят, там всегда дожди. Никогда не был в Питере. Красивый город.
– Откуда знаете, если не были?
– Так я телевизор смотрю. Можно узнать, зачем приехали?
– Бдительность у вас на высоте, – не удержавшись, съязвила я.
– Так ведь убийство. Приходится быть бдительным. Значит, ключи вам дала мать убитой хозяйки квартиры?
– Хотите проверить? Можете позвонить ей. – Я ткнула пальцем в стену над тумбочкой, где был целый телефонный справочник. На третьей строке номер и напротив слово «мама».
– Надеюсь, она еще не спит, – точно стыдясь, сказал Алексей Дмитриевич и стал набирать номер. Ответили ему сразу, и он заговорил в трубку: – Прошу прощения, это участковый Ковалев…
Я пошла в кухню, надеясь, что чайник уже вскипел. Через минуту там появился Алексей Дмитриевич.
– Еще раз простите за беспокойство, – сказал он, но вместо того, чтобы убраться, замер возле двери с сиротским видом. – По паспорту вы Светлана Сергеевна, а хозяйка вас Ланой назвала.
