Тростниковая дверь в хранилище трав была полуоткрыта. Слышалась возня, что-то падало, перемещалось, валилось и сыпалось на пол. Голый Гуннар Торнсон шарил по полкам, брал в руки мешочки, вскрывал, нюхал, высыпал на ладонь, щурился, отбрасывал в сторону, снова пытался разглядеть что-то в полумраке кладовой.
— Мальчик мой, — запел Ах-Тунг, — не утруждайся, скажи, что хочешь, и я дам!
Сердитые синие глаза викинга буквально отодвинули жрецов в сторону, но чуть погодя последовало пояснение:
— Хны бы мне…
— Чур, я крашу! — вырвался Херент, украдкой подмигивая Гуннару. — Хны будет сколько хочешь!
— Вот ещё, — прошипел Ах-Тунг, — Должность Владыки Чёрного Круга никто не отменял. Ты принесёшь её и приготовишь, а красить буду я. Понял, противный?!
Гуннар повернулся к спорщикам лицом. Ну то есть передом. Короче, весь.
— О-о-о-о-о!! — сказали жрецы, и слова повисли у них на губах вместе со слюнками.
— Господин, что нам со всем этим делать? — тающим голосом наконец вопросил низкорослый Херент. Господин истомленно молчал.
Викинг нахмурил брови и, отодвигая жрецов в сторону, изрёк назидательно:
— Свой инструмент в чужое хозяйство не кладу.
Сказал как отрезал и вышел.
Аромалампы трепетали в нишах, словно ресницы дромадеров, трущихся о пальмы. В жизни каждого бывают моменты, которые хочется продлевать, но жизнь не стоит на месте, вот и Пламен не стоял. Повернув за угол, обшарил следующую комнату, а из неё отправился в третью, предназначенную для общения с богами и богинями красоты. Каменный пол устилали шкуры песчаных муравьедов и гималайских енотов. Свет струился из ниоткуда. Со стен и потолка, изрисованных сценами из жизни высших существ, свисали грозди цветов и цветочков, мельтешили интимные стихи в нереально иносказательном ключе…
«Кто ты, человек? — раздалось у викинга в голове. — Как твоё имя?»
— Меня зовут Пламен Славянин.
«Тогда устраивайся поудобнее. Отведай яств с Олимпа, испей сладкого виноградного вина и отдыхай, отдыхай…»
— Некогда, — извиняющимся тоном признался варвар. — Я сюда это, по делу…
«Ищешь чего-то?»
— Хны бы мне горсточку, для себя, и с полведёрка для верного Слейпнира, — попросил голый красавец и виновато шмыгнул носом.
Голос ушёл. Может, думать, может, вообще прервался на обед. Некоторое время тишину слегка разбавляло отдалённое пение птиц. Шерсть гималайского енота на полу приятно щекотала пятки. Впрочем, вскоре голос вернулся:
«Боги ничего не дают просто так, смертный. Хну ты получишь, — тяжёлый вздох, — но надо будет побороться».
— С кем? — радостно поинтересовался воин. — Не с теми ли двумя хлюпиками?
«Нет. Не совсем. В пирамиде обитает страшное божество, всемогущий Сет. Он властен над смертными, поклоняющимися ему. Если ты бросишь Сету вызов, тогда…»
— Я понял. Где эта ползучая скотина?
— Ну ты хоть оденься для начала…
Среди цветов появились великолепные доспехи: сплошь чёрная кожа в заклёпках, блёстках и шипах. Герой не задумываясь натянул доспехи и приготовился внимать дальнейшим указаниям. Но дверь открылась…
Лысина Херента и нос Ax-Тунга зарделись.
— Так даже лучше, — заметил кто-то из них. — Пойдём с нами, о лев пустыни, покажемся повелителю, не всё же нам одним. Хи-хи-хи-хи…
Гуннар побрёл за жрецами и попал в ритуальную залу, в центре которой расположился чёрный алтарь. Под алтарем скрывалось круглое отверстие, из которого веяло пронизывающим кости холодом. Этот туннель связывал мир живых и Царство Мрака, откуда иногда выползала огромная змея, чтобы принять человеческие жертвы.
— Чья нора? Того самого Сета? — уточнил викинг с таким видом, будто гулял по зоопарку, а не по краю жизни.
— Да-а-а… — Глазки верховного жреца беспокойно забегали. — Но кто рассказал тебе о Сете?
— Разве не вы? — почти по-настоящему удивился Торнсон. — Нет? Значит, где-то слышал… Мама, наверное, что-то такое рассказывала…
— Какая мама?! — топнул ногой Ax-Тунг. — Чья мама! Кто была твоя мама?
Гуннар заметно побагровел.
— Господин, лучше не травмируйте его, — первым забеспокоился Херент. — Он и так травмирован.
Глаз у мускулистого гиганта задёргался, бровь приподнялась, пот выступил на пояснице.
— Ты хотел сказать что-то плохое о моей маме?!
— Не-э…
Две мощных руки, придушивших немало врагов и обнявших немало прелестных жён, схватили негодяя, покачали над головой и забросили прямо в нору под алтарём.
— Ты тоже имеешь что-то против моей мамы? — Неокрашенный Пламен, играя мускулами, обернулся к Херенту.
— Египетская сила! — блеснув лысиной, пискнул лучший ученик Чёрного Круга и вслед за учителем добровольно скрылся в отверстии, не дожидаясь худшего.
Слышно было, как потустороннее нечто целиком заглатывает принесённые дары и как дары пытаются сопротивляться. Потом настала тишина. Нечто икнуло. Пол содрогнулся. Снова икнуло, и теперь уже содрогнулся потолок. Начали разбиваться лампы, мумии вываливались из ниш и рассыпались. Напольная плитка отстала, показав свету уставшие плоские лица карликов
[34]
.
«Браво! — раздалось у викинга в голове. — Спасибо, что накормил Сета самыми преданными последователями. Для жрецов большая честь принести себя в жертву владыке, но он, как понимаешь, переваривает только непорочную пищу».
Подтверждая сказанное, из отверстия вырвались звуки агонии чего-то огромного и страшного.
«Переваривал, — уточнил голос. — Молодец! Сет был таким старым, таким древним змеем, что на него не сохранилось ни одного документа. Не осталось ни одного бога, который бы помнил о его происхождении. Пришлось его списать. Ну да ладно, человек. Мы держим своё слово. Можешь подойти к любому зеркалу и посмотреться. Отныне твой волос будет рыжим, как датская ведьма, и ты сможешь смело называть себя Пламеном Славянином. Никто не усомнится в этом».
Гуннар был счастлив, как только может быть счастлив человек с помутнением разума. То есть сплошное йо-хо-хо!
