С утра пораньше и до чёрной ночи,
Нас не спасает ни зима, ни темень,
А тот, кто сверху, как дебил хохочет.
Мы на борту, и мы почти уснули.
Не сможет он понять всей нашей боли!
И снова нас с тобой перевернули,
Не позволяя жить своей судьбою.
Припев:
Не сыпь мне соль на рану,
Небритый паразит!
Не сыпь мне соль на рану —
Она и так болит!
Когда-нибудь на части разорвёшь ты
Мой юный торс, нальёшь большую кружку,
Напьёшься в хлам, затискаешь подружку
И будешь слюни распускать в её подушку.
Ах, почему такая хрень всё время —
Остались от меня одни очистки,
Казалось, буду жить и счастье близко,
Но всё не так, а ты ваще редиска…
Припев.
Суровый северный ветер играл шерстью фьордских пони. Вязаные шапочки теперь были у каждого — мода есть мода. Над пасущимся табуном завистливо кружились местные чайки, прозванные тупиками. Слегка трезвые рыбаки прямо на каменистом берегу сортировали селёдку. По пояс голый заклинатель Порн, стоя на коленях, сунул голову в дым, щедро валивший от груды углей. Пять — семь разломанных вёсел, охапка дырявых носков и тайный заговор на избавление от туалетных паразитов — вот и всё, что требуется поджечь для удачного обряда…
— Эй, Порн, ну что там? — Постаревшее лицо кузнеца Торна замерло от напряжения.
Рея стояла рядом и не знала, куда себя деть. Много лет прошло после того случая, когда драккар её мужа трагически затонул. Кузнец спасся, ухватившись за полностью уцелевшую мачту, а их сын Гуннар… Никто не видел Гуннара, волны принесли несколько трупов, чужих трупов, и на этом всё.
— По-орн?
Заклинатель нервно отмахнулся и не ответил. Подышав минут десять, он покачнулся и повалился возле кострища на спину, разметав в стороны длинные руки.
— Порн?
— Может, ему воды дать? — Рея с сомнением взглянула на мужа.
— Он не просил, — подумав, ответил кузнец.
— Щас откроется, — с усилием проговорил закопченный колдун. — Отойдите…
Он приподнялся на локте и показал кривым пальцем на столб клубящегося дыма. Что-то изменилось в воздухе. Дым стал двигаться иначе, словно его вдували в большую плоскую флягу. Образовалась своего рода дверь, которая не замедлила открыться…
— Мир мёртвых говорит с нами! — с торжественной гордостью известил всех Порн и взялся за посох, валявшийся рядом.
Рея прижалась к супругу и дрожала как девочка. Торн опасливо огляделся: к чему бы прижаться самому. Пони разбежались, с берега испуганно орали рыбаки, тупики зарылись клювами в дёрн, выдавая подёргивающиеся лапки за веточки.
Из дверного проёма выплыли два привидения. Их загробное происхождение сразу бросалось в глаза — движения замедленные, тела полупрозрачные, внизу вместо ног трепещущие, немного стёртые хвостики…
— Задуши меня Сет, но я всегда говорил, что пожилые мужчины тоже порой очень даже ого-го! Не так ли, Херент? — сказало первое привидение, стреляя глазками то в Торна, то в Порна.
— Ну не знаю, — сразу обиделось второе, — я умер молодым, преданным вам рабом и не заглядывался на посторонних, тем более пожилых незнакомцев.
— Ой да ладно! — сменил тон Владыка Чёрного Круга.
— Надо было носков меньше жечь, — буркнул под нос заклинатель, — не то, не те… не тот… Так… значит… Эй, вы, духи! Слышите меня?
— Владыка, кажется, это нас. — Херент надменно уставился на того, кто их вызвал. — Надеюсь, вы ему тоже понравились…
— Говори, — в кокетливом полуобороте откликнулся Ах-Тунг.
— Вообще-то я хотел увидеть душу викинга Гуннара, сына этого уважаемого человека. — Пожилой ученик вёльвы поднялся на ноги. Он сверкал на незнакомцев ярко выделяющимися на фоне прокопчённого лица белками глаз.
Привидения отскочили друг от друга, будто их застали за чем-то неприличным, повертелись вокруг «двери» и вернулись на исходные позиции.
Торн насторожился, призраки что-то знали.
— Опять он, — первым выдохнул Херент. — Что ж это делается!
— Нам не дано было сразу понять истинный смысл предсказания, — наставительно объяснил ему Ах-Тунг. — Пришествие варвара в нашу жизнь будет длиться вечно…
— А как мне хотелось чуть-чуть по-другому! — не скрывая чувств, заметил лысый Херент.
— Эй, вы! — оборвал их Торн. — Что вы знаете о моём сыне?
— Он супер! — не задумываясь, ответили оба.
— Это мы и без вас знаем, — включилась Рея. — Он жив?
— Увы, да! — снова дружно ответили духи, — Он бросил нас в пасть Сета, а сам был таков!
— Мой сынок! — Кузнец обвёл присутствующих гордым взглядом.
— Как он выглядел? — набросилась с расспросами Рея. — Вы его покормили? Он, часом, не болел? Не кашлял? Не хромал? Не заикался? Он же ещё…
Ах-Тунг и Херент, переглянувшись, весело и заразительно расхохотались. Порн еле удержался.
— Что вы, мамаша… — Владыка Чёрного Круга, играясь, схватил Херента за призрачный хвостик. — Об одном ли Гуннаре мы говорим? Тот, которого знаем мы, сам нас чуть не сделал заиками. Если б только мы с Херентом остались в живых, после того как эта детина забросила нас в пасть мировому злу, мы бы давно сами… заикались, кашляли и хромали на все конечности!
— У него был только один изъян, — добавил тот, что имел право носить костюм панды, — раздвоение личности.
Все застыли. Порн перестал хихикать, Рея и Торн напряглись, а подползшие с берега рыбаки, внимая, подняли головы.
— Раздвоение чего? — грозно отозвался Торн.
— Личности, — простодушно повторил Херент и перестал улыбаться. — Двинулся ваш Гуннар.
— По полной, — добавил Ах-Тунг, покрутив хвостиком Херента у виска. — Когда мы виделись в последний раз, он перекрасился в огненно-рыжий цвет и называл себя не иначе как Пламеном Славянином. Зачем, почему — неизвестно. Такие дела, родственнички.
— Правильно сделал, что перекрасился, — прикинув что-то, высказался Херент. — Оттенки красного ему к лицу, они делают его таким… инфернально-сокрушительным.
— Херент! Малыш! — Дыхание Ax-Тунга участилось. — Сейчас мы пойдём за дверь и ты повторишь мне эти слова… один на один!
— Повинуюсь, о владыка!
Это было последнее, что норвежцы услышали от привидений. Вздрагивая и вибрируя, посланцы загробного мира растворились в воздухе вместе с остатками волшебного дыма.
Торн увидел, что Рея не стоит на ногах. С ней что-то случилось.
— Порн, ей плохо! — крикнул он и жестом попросил рыбаков помочь.
