— Это вы мне в отместку, да? – звенящим голосом спросила она. – За это дурацкое свидание, на которое я не пришла? Так вот, во-первых, после таких «приглашений» ни одна идиотка с вами никуда не пойдет! А во-вторых, месть могли бы придумать не такую топорную!
«А теперь к Линке за вещами, и ноги моей больше не будет в этом Старогорске!», — решила она и, пока Ваганов переваривал услышанное, развернулась и хлопнула дверью.
Ворвавшись в кабинет, который делила с Осколовой, сходу уселась за стол и, выдернув из пачки чистый лист, лихорадочно начала писать заявление. Рука дрожала, потому что Катя все еще кипела, буквы слипались, строчки наползали друг на дружку. В довершение всего на полуслове закончилась паста в стержне. Вне себя от злости, Астафьева собралась прошипеть ругательство, но, бросив взгляд на мирно щелкающую клавишами Галину Дмитриевну, сдержалась.
В этот-то момент, обведя уютный кабинет взглядом, Катя и поняла, что не хочет покидать это место. Ей нравилась работа, нравились коллеги, даже Осколова чем-то нравилась. Несправедливо, что она должна бросать все это только из-за Ваганова!
Катя очень жалела, что не сдержалась, и высказала ему все.
— Пишите рапорт на увольнение, Екатерина Андреевна? – так же мирно поинтересовалась вдруг Осколова, не отрывая взгляд от монитора. Должно быть, она все-таки слышала разговор через стену.
— А вам-то что? – грубовато ответила Астафьева, пытаясь расписать ручку. – Вы же с первого дня ждали, когда я уйду.
Осколова не ответила. Катя уже решила, что та вовсе не станет продолжать разговор, но Галина Дмитриевна, видимо, дописав предложение, оторвалась от компьютера и посмотрела на Катю с легким раздражением:
— Послушай меня, детка, я тебе в любви признаваться не собираюсь – как человек ты мне не нравишься, знай. Таких разгильдяек Старогорский Следственный комитет еще не видел! Но твоя версия начет шантажа – нормальная. Иди и работай по ней. Ваганов, да, бесится, но ты сама виновата… — она усмехнулась, — это ж надо – с начальником шуры-муры крутить! У тебя мозгов совсем нет? Да и бесится Ваганов из-за другого…
…В воскресенье вечером в области, оказывается, произошло еще одно убийство. Труп молодой женщины был найден на проселочной дороге, ведущей на автобусную станцию. Налицо почерк Мещерского маньяка. Убийца в последнее время стал более активным: в мае-июне были найдены три убитые им женщины, а только за начало июля уже есть два трупа. Вот—вот придется делать заявление в прессу, а Ваганов очень надеялся, что с маньяком справятся раньше.
— Значит, в воскресенье вечером Ваганов сам был на выезде и злится на меня не из-за сорванного свидания? – только и вынесла из этого рассказа Катя.
— Какого еще свидания? – утомленно переспросила Осколова. – Екатерина Андреевна, вам знакомо чувство вины? Я не знаю, что у вас с Вагановым произошло в марте, когда задерживали киллера, но с тех пор Ваганов чувствует себя виноватым. Видимо, вы это приняли за что-то другое.
Когда до Катерины дошел смысл этих слов, она смогла только прикрыть рот ладошкой и ужаснуться, сколько глупостей она себе придумала, сколько сделала и сколько чуть не сделала. Первым побуждением было дописать скорее рапорт на увольнение и исчезнуть из этого здания, потому что теперь уже чувство вины и стыда мучило ее. Но потом пришло понимание, что взрослый и уверенный в себе человек не стал бы трусливо сбегать, а нашел бы силы извиниться и остаться.
— Ваганов вот-вот уйдет в Областную, вам все равно не придется с ним работать, — снова вернувшись к работе, добавила Осколовой. – Да вообще-то, он хоть и бешеный, но отходит быстро. Завтра уже все забудет.
Остаток дня Катерина, как мышь сидела в кабинете и помогала Галине оформлять дела для передачи в суд. День прошел тихо и даже скучно.
***
Зато приключения продолжились в квартире на Суворова…
Лина встретила Астафьеву с опухшим от слез лицом и сумасшедшими перепуганными глазами. И с порога вцепилась ей в руку:
— Почему ты не брала трубку? Я тебе весь день звоню, и вчера звонила!..
— Телефон еще вчера разрядился. Что случилось?
— Нас ограбили, — снова разрыдалась Линка, — дверь взломали… В субботу, наверное, пока я на кладбище была. Катечка, посмотри, пожалуйста, может, у тебя пропало хоть что—нибудь?
Катерина под пристальным взглядом подруги осмотрела все вещи в своей комнате – все было на месте. Помещения после взломов Астафьевой видеть доводилось, обычно там было перевернуто все вверх дном. У Лины же оставался идеальный порядок. Причем, сама она твердила, что у нее тоже ничего не пропало, и что взломщики специально навели после себя порядок. Катя даже осмотрела замок на входной двери, но не нашла на нем ни одной лишней царапины, как и других признаков взлома. Но в то же время Лина так неподдельно страдала, что Катя забеспокоилась.
Сначала эти навязчивые мысли о преследовании, теперь якобы взлом без кражи…
Все-таки Катя предложила вызвать полицию, в ответ на что Лина бурно запротестовала, произнеся странную фразу:
— Вот если бы хоть что-то пропало… Но они же совсем ничего не взяли! Все равно искать не будут.
Катя не могла не признать, что вывод был правильным.
— Забыла совсем, — уже перед сном вспомнила Лина, — тебе же звонили – полицейский тот. Смешной такой.
— Федин, что ли? – насторожилась Катя. – Кстати, ты с ним разговаривала в субботу?
— Да, — улыбнулась подруга и даже забыла на время про свой взлом, — я и не думала, что твои оперативники такие милые, даже завидую тебе немного. Закадрила я этого Федина на раз. Фокус с сережками знаешь? – она начала изображать в лицах: — ой, молодой человек, я тут сережку потеряла – вы мне не поможете? Повелся как миленький!
Катя чего-то вроде этого и ожидала.
Взяв трубку, она начала набирать номер Максима:
— Значит так, Кать, — отозвался тот, — ничем порадовать не могу: пальцы из квартиры Черных принадлежат не Караваеву. Но я всё-таки дактилокарту его отксерокопировал – вдруг пригодится. Кстати, а эту газету — «Бизнес» называется — из-за которой он застрелился, я сейчас как раз в руках держу. Статья тут – действительно закачаешься. Если б про меня такое, не дай бог, написали, я бы тоже руки на себя наложил, наверное. В общем, газетка аккурат на столе перед Караваевым лежала. Как раз на той статейке развернутая. На всех снимках при осмотре кабинета зафиксирована – тебе фототаблицы из протокола везти, кстати?
— Конечно, вези!
— Как ты предсказуема, Астафьева. Ну, ты уже поняла, что здесь стопроцентный суицид? Дело местные сыскари и не возбуждали. Такие вот дела…
— Подожди, а ты в редакции «Бизнеса» не догадался побывать? С журналистом, который статью писал, пообщался? Откуда у него такая информация, кто статью заказал?
