Катя не стала переубеждать Емельянову, хотя та здорово ошиблась. Выходит, Люсов все же смог вылечиться – по крайней мере, производил впечатление адекватного человека. Выходит, и Наталья простила ему предательство… Непонятно только, почему эту историю со статьей замял сам Люсов – забыть он об этом мог вряд ли. Значит, обманывал? И почему простив Люсова, Наталья не смогла простить Караваева? Или статья в «Бизнесе» действительно не имеет к ней отношения?
С этими вопросами Катя и уснула той ночью.
ГЛАВА 15. В ДОМЕ НАПРОТИВ
На допросе Люсов был удивительно спокоен – мечтательный взгляд, направленный за плечо собеседника, неловкая полуулыбка, и даже перед Вагановым, который его допрашивал, он умудрялся извиняться на каждом слове. Однако вины своей не признавал.
Катя сидела здесь же – теперь она проходила свидетелем по делу о Мещерском маньяке, и замначальника отдела устроил Люсову очную ставку с ней. Вспоминая детали, Катерина рассказала о своей беседе с подозреваемым Люсовым в его московской квартире, особенно уделив внимание его неумелому вранью об экзаменах и замеченной в углу мокрой одежде.
— Простите, но я не понимаю, о чем вы… – Неподдельно удивился подозреваемый. – Я действительно брал в тот день выходной, чтобы ехать на похороны Наташи. А на обратном пути попал под дождь – это теперь уголовное преступление?
— Георгий Андреевич, наши сотрудники были на кладбище в тот день, и вас они там не видели.
— Если они меня не видели, это не значит, что меня там не было, — усмехнулся Люсов. – Я уже говорил, что у меня плохие отношения с матерью Наташи, и я не хотел попадаться ей на глаза.
— Допустим, — легко согласился Ваганов. – И часто вы устраивали себе такие выходные?
Люсов пожал плечами:
— Я не помню…
— А в Колледже, где вы преподавали, говорят, что часто. Особенно в последние месяцы. Можно поинтересоваться, что вы в эти дни делали?
— Отдыхал. Зачем еще брать выходные? — честными глазами смотрел на него Люсов.
Ваганов только сдержанно кивнул. Удивительно, как, обладая таким несдержанным характером, внешне он мог оставаться совершенно невозмутимым.
— Хорошо, я по-другому сформулирую вопрос, — продолжил он, — в ваших личных вещах, точнее во внутреннем кармане кошелька найдены корешки от билетов на пригородные поезда. Мы уже узнали номера электричек и установили их маршруты. Пятого июня, двадцать третьего июня и девятого июля вы ездили на вашу дачу в Подмосковной Мещере, верно?
Люсов засомневался на мгновение, но кивнул – отпираться было бесполезно:
— Да, ездил. А что такого – я часто туда езжу!
Ваганов перегнулся к нему через весь стол и доверительно спросил:
— А зачем? У вас там ничего не растет, кроме засохшей яблони…
— Вы извините меня, конечно, но я разве не могу просто отдыхать на свой даче? Это мое дело, чем мне там заниматься!
— Ну, хорошо, а вашей попутчице, Ольге, зачем вы сказали, что вчера у вас был день рождения? В вашем паспорте указано, что вы родились зимой.
Люсов наклонил голову ниже и пробормотал что-то совершенно невнятное.
— А что вы можете сказать о трех женских телах, закопанных на вашем дачном участке?
Подозреваемый слегка изменился в лице, но упрямо мотал головой:
— Не понимаю, о чем вы…
— Нам известно, что ваша супруга завещала дачу вам, — дожимал Ваганов, — и после ее смерти участок находился полностью в вашем распоряжении. Кто-то кроме вас мог туда проникнуть?
— Не знаю… — проблеял Люсов.
По взгляду Юрия Николаевича Катя поняла, что у него есть самый главный козырь. И тот не замедлил пустить его в ход.
— Это ваше? — Он, поиска под столом, выставил на всеобщее обозрение коробку, из которой вытащил пару поношенных кроссовок, а затем гипсовые слепки подошв. – Кроссовки изъяты из вашей квартиры при обыске, вот постановление за подписью начальника Следственного отдела. Следы подошв идентичны следам, обнаруженным рядом с убитыми женщинами. Вам есть, что ответить?
Люсов своим внешним видом и так едва ли внушал уважение, но теперь стал откровенно жалок. Доказательств против него было достаточно – умом Катя понимала, что душитель восьми женщин сидит здесь, перед ней. Но где-то на уровне подсознания ей не верилось, что это бесхребетное существо способно на убийство. Люсов, отворачиваясь от кроссовок, не нашелся что ответить, только выражение его лица становилось все более мрачным и затравленным.
— Георгий Андреевич, — устав ждать ответа снова спросил Ваганов, — вы ведь с вашей супругой Черных развелись несколько лет назад, у вас есть мысли, почему она могла завещать свою дачу вам? У нее ведь были родственники – двоюродная сестра, отец, мать.
— Ее отец не живет в России, матери дача и вовсе не нужна – у той другие интересы. К тому же Наташа знала, как я люблю это место.
— А почему она вообще решила писать завещание? В тридцать лет об этом обычно еще не lумают.
— Откуда мне знать. Должно быть, Наташа тоже предчувствовала… — Люсов оборвал фразу на середине и уставился в окно – смотрел он туда так заинтересованно и вдумчиво, что и Катя повернула голову в ту же сторону. Но когда ничего, кроме яркого летнего пейзажа не увидела, красноречиво переглянулась с Вагановым, и у них обоих мелькнула мысль, что тюремный срок их клиент все равно не получит – экспертиза наверняка признает его невменяемым.
Ваганов, наконец, прервал тишину:
— Катерина Андреевна, у меня вопрос к вам. Люсов говорил при вас что—либо о своей бывшей супруге?
— Извините… — не дал заговорить Кате Люсов. – Я не понимаю, какое отношение к этому имеет Наташа? Вы говорите о завещании, о моем к ней отношении… вы хотите сказать, что это я ее убил?
На лице у подозреваемого отразилось такое неподдельное изумление, что, кажется, он сам испугался своих слов.
— Именно это я и хочу сказать, — согласился Юрий Николаевич, — вам нужен был дачный участок, а Черных вам мешала, потому вы убили ее. У меня только один вопрос: где вы взяли оружие, и куда его дели потом?
— Ка… какое оружие? – На глазах бледнел Люсов. Кате казалось, что сейчас он лишится чувств.
— Из которого застрелили Черных, — объяснил следователь.
— Послушайте! – Люсов неожиданно вскочил со стула и едва не рыдая, заговорил, обращаясь, то к Ваганову, то к Кате: — я не убивал Наташу! Зачем мне ее убивать – я ведь ее любил больше всего на свете!
— Вы убили восьмерых практически незнакомых вам женщин, после этого я вполне допускаю, что вы могли убить и жену.
— Это другое! Это совершенно другое! Как вообще можно сравнивать всех их с Наташей, да они ногтя ее не стоят! – В ловушку следователя подозреваемый попался сразу, но Катя и обрадоваться не успела на этот счет, потому что Люсов вскочил, заметался по кабинету и выкинуть мог все, что угодно: — вы не представляете, как мне тяжело видеть, что Наташи больше нет, а они ходят, дышат, смеются… Мерзкие, глупые, похотливые твари! – Он поднял на Ваганова горящие глаза и гордо заявил: — Да, это я их убил. Их всех. Но они сами виноваты, они донимали меня своим присутствием, лезли ко мне в душу, а в глазах у каждой читалось одно – занять место Наташи. А этого я никому не позволю…
