А сторожить было что. Стоило мне закрыть глаза и уснуть, как я увидела тетушку. Леокадия Серафимовна появилась передо мной в своем любимом шелковом платье, лицо ее выглядело строгим, как и при жизни, а прозрачные серые глаза смотрели холодно и надменно. Герцогиня в изгнании, не иначе.
– Тетя Лека, я нашла портал, – поспешила я обрадовать родственницу. – Вы, кстати, интересно придумали, к телефону его привязать. Или это еще до вас кто-то постарался? Хотя, неважно. Вы мне лучше скажите, почему он не работает? Что я не так делаю?
Я с надеждой уставилась на тетку.
Леокадия Серафимовна радоваться не торопилась. Она недовольно молчала, и только руки ее беспокойно дергались, а на запястье тонко позвякивал золотой браслет. Широкий, ажурный, сплетенный из нескольких цепочек, он всегда мне нравился, и я даже надеялась его как-нибудь надеть, но после смерти тети Леки все ее украшения куда-то исчезли. Я грешила на Галочку.
Время шло, а тетя Лека смотрела сквозь меня и даже не собиралась отвечать. Ее тонкие губы были плотно сжаты, породистый нос презрительно морщился, на лице застыло выражение упрямого превосходства.
– Тетя Лека, вы меня слышите?
Леокадия Серафимовна надменно вскинула бровь.
Такое поведение родственницы показалось мне ужасно обидным. Как и при жизни, тетушка совершенно не воспринимала меня всерьез.
– Между прочим, это несправедливо, – возмутилась я. – Вы сами завещали мне свой особняк, но не удосужились оставить никаких инструкций, и при этом хотите, чтобы я выполняла обязанности смотрителя.
Тетушка не отреагировала.
– Тетя Лека, у меня полон дом иномирцев, а я не могу отправить их домой. Ну чего вы молчите? Если уж явились, так хотя бы намекните, что мне делать.
Тетка окинула меня пренебрежительным взглядом и неожиданно произнесла: «Ищи части одного целого, надели жизнью то, что живо, и собери воедино то, чему надлежит быть вместе».
– Очень интересно. А без загадок никак нельзя?
Леокадия Серафимовна ничего не ответила.
Она снисходительно усмехнулась и растворилась в воздухе.
– Кто бы сомневался, – пробормотала я. – И эта женщина называла меня стервой!
***
Утром проснулась бодрая и полная сил.
– Ричик, ты чудо, – поцеловала усатую морду, застывшую напротив моего лица. Фамильяр серьезно кивнул и боднул меня головой. – После твоего массажа я будто заново на свет родилась.
Кот приосанился. Усы его встопорщились, глаза довольно сверкнули.
– Чем сегодня займемся? – голосом завзятого соблазнителя спросил он.
– Проведаем нашего болезного, а потом попытаемся разобраться с порталом, – я накинула халат, собираясь в ванную. – Надеюсь, сегодня нам повезет.
– К Бергману я не пойду, – неожиданно заявил Ричард.
– Чего это?
Я удивленно повернулась.
– Там эта шавка.
– И что?
– И то. Не собираюсь я с ней общаться.
– Это еще почему?
– У нас классовая вражда, – насупился Ричард.
– Слушай, где ты таких выражений нахватался? Если верить Лексу, в вашем мире правит монархия и никаких революционных настроений и в помине нет, – я удивленно посмотрела на кота, и в голове неожиданно мелькнула догадка. – Подожди, ты что, с тетушкиной библиотекой успел ознакомиться?
Рич поспешно отвел взгляд. Та-а-ак, понятно.
В кабинете Леокадии Серафимовны один из шкафов был полностью забит книгами марксистско-ленинской тематики. Когда к власти пришли демократы и все стали рьяно избавляться от «наследия коммунистического прошлого», тетушка перетащила ненужную библиотеке литературу к себе, заявив, что нельзя выкидывать бессмертное наследие великих вождей. Она любовно расставила толстые тома в алфавитном порядке и нередко почитывала их на досуге, но я до сих пор не могла понять, как в тетушке уживались любовь к коммунистическим идеалам и явная тяга к наживе и буржуазному шику.
– А чем тут еще заниматься? – воинственно набычился кошарик.
– И что читал? «Капитал»?
– Не только, – оскорбился Рич. – Я и русскую классику просматривал. Вот, намедни с Булгаковым познакомился. Хороший писатель. Замечательно пишет. И котов, опять же, уважает.
Рич хитро прищурился.
– Неужели? – усмехнулась я.
То-то фамильяр мне все время кого-то напоминает. Теперь понятно, откуда дровишки.
– Ладно, я иду умываться – и к Бергману, а ты как хочешь.
Я быстро привела себя в порядок, довольно улыбнулась собственному отражению и двинулась к выходу. Ричард неразборчиво что-то пробурчал, но одну не отпустил. Он спрыгнул с кровати, догнал меня и требовательно мяукнул, просясь на руки. Когда ему было нужно, фамильяр вел себя, как истинный кот.
– Пешком иди, актер, – хмыкнула в ответ.
– Что ж, мы не гордые, – задрал хвост кошарик. – Можем и на своих двоих. Вернее, на четырех.
Он демонстративно замолчал и потрусил за мной по коридору.
До синей гостевой дошли быстро. В комнатах постояльцев было тихо.
– Спят еще, – пренебрежительно заметил Рич. – Никакой сознательности.
– И пусть спят, время – шесть утра. Нечего им у меня под ногами путаться.
Я легонько постучала и, не дождавшись ответа, приоткрыла дверь в спальню Бергмана. Карл неподвижно лежал на постели. Седина на его висках выглядела грязно-желтой, сами виски запали, крупный нос заострился. Маленькая собачка, лежащая на груди у своего хозяина, настороженно приподняла морду и уставилась на меня печальными карими глазами. Вид у нее был страдальческий.
– Голодный? – шепотом спросила я фамильяра.
Тот отрицательно покачал головой.
– А разговаривать ты умеешь?
Собачка снова мотнула головой.
– Куда уж ему? – пробормотал из-за моей спины Ричард. – Коли мозгами при рождении Сайгерон не наделил, считай – калека.
– Рич, уймись, – шикнула я на кота.
Ричард явственно хмыкнул, а шавка тихо заскулила. Бергман даже не шелохнулся. Я вгляделась в бледное лицо. Некрасивое, с глубокими носогубными складками и слишком высоким лбом, оно казалось изможденным и бесконечно уставшим. Душу затопила жалость.
– Эй, вы только продержитесь, слышите? – попросила я иномирца. – Я обязательно заставлю этот чертов портал работать, вот увидите.
Осторожно закрыв дверь, неслышно отступила от гостевой и рванула в холл, прямиком к упрямому аппарату.
– Значит, так, – остановившись напротив безжизненного черного корпуса, с угрозой произнесла я. – Мне не нужен в доме бесполезный нахлебник. Не хочешь работать – не надо. Обойдемся и без тебя.
