– Комнаты моего сына, – лорд Сэливан остановился у одной из дверей, мимо которых мы шли, и глаза его ярко блеснули, вызывая в памяти образ мужа. – Хочешь взглянуть?
В лице герцога что-то дрогнуло, и я в который раз поразилась его сходству с Филиппом. Те же синие глаза, та же твердая складка губ. И взгляд – живой, ясный, проникающий в самую душу.
– Проходи, – увидев мой интерес, герцог распахнул высокие створки и посторонился, а я сделала шаг и запнулась на пороге, чувствуя, как сильно забилось сердце.
Филипп. Он был внутри. Стоял у стола и перекладывал какие-то книги. На полу лежал открытый чемодан, на кровати высилась стопка одежды.
– Куда же я ее положил? – услышала я голос мужа. – Неужели, оставил в Картроне? Сшех!
– Филипп…
Я с надеждой посмотрела на своего дракона, но тот меня не замечал. Он продолжал что-то искать.
– Лэри, что с тобой? Тебе плохо?
Голос лорда Сэливана донесся словно издалека. Я посмотрела на герцога и отрицательно покачала головой, а когда повернулась к мужу, того уже не было.
– Лэри? – не отставал герцог. – С тобой точно все в порядке?
– Да, все хорошо, – ответила я.
Видение. Всего лишь видение прошлого.
Я потерла занывшие виски и огляделась. Большая кровать с витыми столбиками по краям, старинная тяжеловесная мебель, толстый ковер на полу. Спальня выглядела немного мрачноватой из-за коричневых шелковых обоев и тяжелых бархатных портьер, но общее впечатление это не портило. Наоборот. Темная комната удивительно подходила Филиппу. Я чувствовала его присутствие в каждом предмете, в каждой мелочи. По-настоящему мужская спальня, безо всяких рюшечек и вычурной позолоты, которую так любили в Квертине.
– Здесь очень красиво, – повернулась к свекру.
И замерла, наткнувшись взглядом на знакомые синие глаза, ровные темные брови, твердо сомкнутые губы…
– Этот портрет был написан, когда Филипп окончил Сархерст, – пояснил лорд Сэливан. – Здесь ему двадцать пять.
Большая картина, с которой на меня смотрел высокий мужчина в традиционной черной форме, висела над письменным столом.
– А сколько ему сейчас?
– Тридцать девять.
М-да. По человеческим меркам многовато, конечно, но ведь драконы – не люди. Для них возраст ничего не значит.
– Сын очень любил здесь гостить, – тихо сказал лорд Сэливан. – Он давно уже жил отдельно, но когда приезжал в столицу, всегда с удовольствием останавливался в Джервике.
Герцог задумался, погрузившись в прошлое, а я прошлась по комнате, разглядывая принадлежащие Филиппу вещи. В шкафу висели ровные ряды одежды, в основном черного или темно-серого цвета, на специальных крючках были подвешены мешочки с лавандой. Отдельно лежали стопки футболок и джинсов из моего мира.
– Ваш сын часто пересекал портал? – повернулась я к свекру.
– Да. Филипп любил Эст, ему нравилось там бывать, – кивнул герцог.
Он поправил одну из вешалок с бархатным костюмом и незаметно провел рукой по его атласному лацкану. Один этот жест сказал мне больше, чем куча слов и объяснений. Лорд Сэливан скучал по своему сыну, хотя и не говорил об этом.
Я двинулась дальше, исследуя очередной шкаф. Там были книги. Какие-то магические трактаты, толстые фолианты в старинных кожаных переплетах, тут же, вперемежку с ними, русская и американская беллетристика, комиксы, труды Бердяева и Ницше, полное собрание сочинений Шопенгауэра и томик Исаака Ньютона.
Небольшой письменный стол был завален раскрытыми журналами. На стуле висел серый шелковый сюртук. Казалось, хозяин комнаты всего лишь ненадолго вышел и скоро вернется.
– Наверное, ты устала с дороги, – заметил герцог. – Пойдем, отведу тебя в твои комнаты. А сюда сможешь вернуться в любое время.
Он пошел к двери, и я, бросив последний взгляд на портрет, отправилась следом.
– Эти покои раньше принадлежали Элис, матери Филиппа, – пояснил лорд Сэливан, когда мы подошли к очередным позолоченным дверям. – Теперь они твои.
Он толкнул створки, и передо мной оказалась большая, но очень уютная гостиная. За ней виднелась белая спальня, еще один проем вел то ли в гардеробную, то ли в будуар.
Я сразу представила красивую белокурую леди, тонкий аромат фиалки, исходящий от ее волос, шорох шелковых юбок…
– Слуги уже перенесли вещи, я сейчас пришлю горничных, они помогут тебе переодеться. Ужинаю я обычно в восемь, так что через полчаса жду внизу.
Герцог окинул покои внимательным взглядом, словно проверяя, все ли в порядке.
– Спасибо, лорд Сэливан, – поблагодарила я родственника.
– Отдыхай, Лэри, – улыбнулся тот и вышел.
Через несколько минут после его ухода в комнате появились две горничные – те самые девушки, что привлекли мое внимание внизу. Интересно, как лорд Сэливан догадался, что они мне понравились? Или он тоже мысли читать умеет?
С помощью служанок я приняла ванну – довольно непривычно, кстати, когда кто-то помогает тебе в таком занятии, – потом надела одно из своих платьев, сама заплела волосы в «колосок», не доверив непокорную гриву чужим рукам, и отправилась вниз.
***
Ужинали в столовой. Она была именно такой, какой ее нарисовало недавно мое воображение: длинный-предлинный стол, дорогая посуда, темный шелк стен и старинные картины в тяжелых резных рамах. Я с легкостью представила, как герцог сидит здесь каждый вечер в полном одиночестве, мимо неслышно передвигаются слуги, Урвинс с торжественной миной стоит у буфета, над нетронутыми блюдами поднимается пар. Грустная картина.
Сегодня все было иначе. Лорд Сэливан много разговаривал, шутил, расспрашивал меня о жизни в Яблочном, рассказал пару забавных историй про драконов. Было видно, что он рад гостям. Да и мои спутники оттаяли. Они охотно поддерживали разговор, смеялись, делились впечатлениями об Эсте, Лекс даже несколько наших анекдотов выдал.
Возвращаясь к себе в комнату, я вспоминала прошедшие пару месяцев и думала о том, как круто изменилась моя жизнь. Сказал бы кто раньше, не поверила бы! Ужинаю с аристократами, ношу дорогую одежду, разговариваю, как выпускница Смольного, или как там институт благородных девиц назывался?
Я вошла в комнату, с облегчением скинула туфли и хлопнула в ладоши. В комнате вспыхнул свет. В первый момент, после полутьмы коридора, он показался слишком ярким, и я на секунду прикрыла глаза, а когда снова открыла их – вздрогнула от неожиданности.
– Ты что здесь делаешь? – спросила у застывшего посреди гостиной верона.
– Тебя жду, – ответил тот, уставившись на меня несчастным взглядом.
На рыжей мордочке застыло такое жалобное выражение, что у меня сердце дрогнуло.
– Мне показалось, ты обиделся? – спросила «мученика».
