Пролог
Выдержка из отчета ученых-астрофизиков института земного магнетизма, ионосферы и распространения радиоволн:
…таким образом, во время так называемой «Солнечной вспышки» внутренняя атмосфера светила извергает заряженный газ – его раскаленные потоки идут вдоль магнитного поля звезды. Происходит извержение массы короны солнца, разбушевавшиеся частицы отлетают в космос на миллионы километров.
Одна вспышка эквивалентна миллиарду мегатонн тротила.
Обычный солнечный ветер дует со скоростью 400 километров в секунду. Но во время вспышки он превращается в шторм, и уровень рентгеновского и УФ
[1]-излучения многократно повышается.
Атмосфера Земли, поглощая это излучение, разогревается и как бы «разбухает». То есть на высотах в несколько сотен километров от поверхности планеты увеличивается плотность атмосферного газа. Это способствует торможению спутников на низких орбитах, вплоть до их потери.
Изменение геомагнитного поля приводит к появлению индуцированного тока в линиях передач и трубопроводов. Как следствие: нарушение проходимости радиосигналов, перегрузки в электросистемах, выход из строя тонкой радиоаппаратуры.
Атлантика. 05 ч. 30 мин. 55° с. ш. 35° з. д
Вот оно, трепещет возле…
Время «до» и время «после».
Атлантический океан со времен открытия Нового Света стал основательно объезженным полем с предсказуемыми повадками, где, наверное, самыми худшими были осенне-зимние арктические ветра.
Однако и этот затаившийся вассал Посейдона готовился к буйству главного светила, уже низвергнувшего на подвластную ему систему и, в частности, на планету Земля свое то ли «вселенское дурное настроение», то ли обычный гневный «пар», выраженный в придуманных земными учеными эквивалентах и миллионнозначных числах, измеряющих энергетический потенциал.
Шторм уже назревал, но люди начали раньше.
* * *
Оперативное соединение флота США, состоящее из пятнадцати кораблей, центром которого являлся авианосец «Джордж Буш», двигалось походной компактной группой, поддерживая минимальную дистанцию и интервал, со скоростью 20 узлов, курсом 210 градусов в юго-западном направлении, патрулируя северные широты Атлантического океана (зона ответственности уже расформированного 2-го флота США).
Первым прокладывал дорогу крейсер типа «Тикондерога», следом побортно строем пеленга-уступа шли эсминцы (тип «Арли Берк»), за ними фрегаты «Пэрри» и снова «берки» – уже в кильватере.
Замыкали эскорт корабли снабжения и еще один «Тикондерога».
В середине ордера распластал свою тушу король соединения – «Джордж Буш».
В общем – шли почти классической тевтонской «свиньей».
В глубинах океана авианосную ударную группу сопровождала АПЛ типа «Лос-Анджелес» – SSN-761 «Спрингфилд»
[2].
На ходовом мостике островной надстройки авианосца, заведомо получив из штаба атлантического командования предупреждение о надвигающейся солнечной буре, принимали должные меры.
Самолету дальнего радиолокационного обнаружения и управления E-6
[3] было приказано вернуться на авиабазу в Канаду. В воздух подняли пару F-18
[4]. Эти две машины были одними из первых введены в строй в серии «Хорнет» и, невзирая на ряд модификаций, поджидали своего часа на списание и передачу-продажу какому-нибудь союзнику-сателлиту.
Командир боевой авиационной части здраво рассудил, что менее навороченные (в плане электроники) F/A-18А будут устойчивей к воздействию электромагнитного возмущения в магнитном поле планеты. Устаревшие машины должны были давно заменить свежими F-35В, но что-то там не ладилось: в штабах флота, в кошельках министерства, в высокопоставленных умах и электронных мозгах. Злые языки поговаривали, что F-35 оказались дорогими, чертовски сложными и капризными машинами.
– Борт один! Я пять-три!!! К взлету готов.
– Пять-три! Взлет разрешаю. Парни, вы там с электроникой по минимуму, о’кей? Радары отключить. Только визуальный контроль. А то сожжете технику.
– Я пять-три! Вас понял, – пилот, повернув голову, махнул рукой обслуге.
Стоящий справа техник выдернул колодки из-под колес, привычно гримасничая – несмотря на шлем и шумопоглощающие наушники, рев и вибрация реактивных двигателей пробирали до самых костей.
Выпускающий офицер завертел правой рукой в воздухе, давая отмашку. Летчик отпустил тормоз, добавляя обороты движкам. Разгоняемый катапультой самолет стремительно набрал скорость. Палуба кончилась, и «Шершень», чуть просев, стал набирать высоту.
Через нормативные 15 секунд поднялась вторая машина.
Пара дежурных «Супер Хорнет» и «Хокай» параллельно заходили на посадку.
С высоты «острова» авианосца старший вахтенный офицер, по постепенному и едва уловимому изменению цветовой гаммы, наблюдал, как неумолимо надвигается рассвет. Океан под порывами северо-восточного ветра казался темным и холодным, поэтому опытный и, можно сказать, проверенно-обветренный норд-остами командир корабля поежился скорее от его вида, чем от холода, прогнозируя ухудшение погоды.
На ходовой мостик поднялся командующий соединением – трехзвездочный вице-адмирал Эдгар Хоувэл, зевнул в кулак, щелкнул челюстями и сдержанно поинтересовался:
– Ну, что там у нас? Докладывайте.
– Вот, сэр, – дежурный офицер подал распечатанные на листках директивы командования, подумав: «И чего это старому сухарю не спится в такую рань?»
Тем не менее, повернувшись к младшему офицеру, он распорядился насчет кофе, конечно, пытаясь угодить командованию.
– И?.. – Вице-адмирал, следуя расхожему выражению, что «утро добрым не бывает», был не очень разговорчивым, к тому же брюзжаще-недовольным.
Вместо ответа дежурный офицер, начиная медленно раздражаться, нажал кнопку на консоли, включая экран. Тот, вспыхнув, сразу потух, и снова загорелся картинкой, в рабочем режиме покрытой рябью и частыми полосами.
– Меры приняли? – Вице-адмирал никак не мог проморгаться, от этого был слегка похож на известного в свое время французского актера Луи де Фюнеса.
– Еще полчаса назад, как только стала сбоить аппаратура, – сдержанно ответил кэптен, – связи со штабом и спутниками уже нет. В воздух подняли два «старичка» «Хорнета».
