На всякий случай. Перестраховщики!
Правда, подводный корабль, выбранный из принципа «оказался поблизости», все же патрулировал много южнее, и ему нужно было какое-то время для подхода.
* * *
Конечно, англосаксы трезво оценивали боевые возможности противника – выходцев из прошлого: никто и не думал выбрасывать всякие там дипольные отражатели, вести радиоэлектронную борьбу.
Американцы хоть и видели, что мозги у их противокорабелок пошаливают, надеялись – если никто активно помех и ложных целей ставить не будет, то все же удастся удачно поразить цели.
А остатки малотоннажного японского флота погоняет и добьет британская палубная авиация.
Корабли янки постепенно нагоняли японскую эскадру, сокращая расстояние до дистанции 120 километров, приемлемых для дальности полета «Гарпун» – полагая еще до наступления темноты нанести удар.
Линкор «Мусаси»
Утром офицеры выгнали свои не занятые несением службы дивизионы на разминку – традиционную тренировку по рукопашному бою.
Широченная палуба линкора ничем не уступала спортивному стадиону средних размеров, и, несмотря на сильный леденящий ветер и возросшую качку, полураздетые матросы выстроились в несколько рядов, топая босыми ногами по мокрому настилу.
За всем этим с высоты надстройки, облокотившись на планшир мостика, наблюдал командующий японской эскадрой вице-адмирал Ибо Такахаси.
В дополнение к завыванию ветра до верха долетали дружные команды мичманов и крики матросов, выполняющих заученные упражнения.
Со стороны камбуза (откуда еще) вдруг потянулись аппетитные запахи, сумев как-то пробиться на самый верх, какими-то неведомыми путями, не иначе в открытую рубочную дверь.
«Странно, – мелькнуло у вице-адмирала, – в другие часы распорядка – в обеденное время или к ужину, этого, казалось, всепроникающего мирного запаха никогда так ощущалось. Наверное, наш разум, наши чувства и обоняние уже не так восприимчивы, всецело погрузившись в дневные служебные заботы».
Вой воздушной тревоги мгновенно очистил палубу от лишних людей, оставив только дивизионы ПВО, живо закрутивших башенками дальнобойной зенитной артиллерии, ощерившихся стволами многочисленных строенных автоматов.
На своих боевых постах замерли в ожидании напряженные фигуры заряжающих – наизготовку со стальными магазинными обоймами, бдительных наводчиков и офицеров со стеками, вглядывающихся в небо.
– Англичане, – Ибо Такахаси в очередной раз поднес к уставшим, не выспавшимся глазам большой морской бинокль, – союзнички американцев.
Он вдруг вспомнил то странное место, где они оказались после воскрешения.
«Что-то там говорилось – тем подозрительным неизвестным типом… по поводу поддержки американцев союзниками. Какой-то там „адекватный ответ“. И где же он, этот ответ? Хотя англичане пока еще не открывали огонь…»
Как и планировалось, в первой и неожиданной атаке им удалось соизмеримо разделаться с самоуверенными американцами, уничтожив авианосец и его эскорт с артиллерийских дистанций. Общий процент собственных повреждений даже не дотянул до расчетных.
Правда, этот плюс нивелировался отсутствием ремонтных баз, поэтому не имеющие возможности поддерживать крейсерскую скорость или получившие большие повреждения корабли бросили. Предварительно сняв команды.
Морякам было жаль топить свои израненные корабли, и их просто отпустили, предоставив своей судьбе, словно в весенних ручейках бумажные детские кораблики. Словно дав им последнюю надежду.
Кто-то заикнулся о возможности захвата их врагом, но все и так уже устали от смерти и потерь. Пусть плывут.
С некоторым запозданием вице-адмирал Такахаси даже нашел в оставленных кораблях некоторую пользу – на поисковых радарах американцев это лишняя засветка, а значит, отвлечение и распыление сил.
В распоряжении вице-адмирала оставался прекрасный и мощный корабль – линкор «Мусаси». Пеленгом шел вполне боеспособный линейный крейсер «Конго».
Россыпь эсминцев и крейсеров дополняли ударную мощь, но следующий ход, как ни крути, оставался за врагом.
Автономность уцелевших эсминцев сопровождения была ограниченной, да и крупные корабли нуждались в дозаправке, поэтому за время перехода Атлантики эскадра «высосала» до донышка не один танкер.
* * *
С появлением самолетов неприятеля боевые посты на японских кораблях были усилены сверх штатного расписания. Один за другим посыпались доклады о боевой готовности. Напряжение по людским нервам достигло высшего напряжения, но черные точки летательных аппаратов кружили на недосягаемом или малоэффективном для зениток расстоянии.
И по-прежнему – атаки с воздуха не следовало.
Стоявший рядом командир линкора капитан I ранга Тосихиро Иногути снова предложил открыть огонь из зенитного оружия, но адмирал молча отрицательно мотнул головой. Погодные условия были отвратительные – ветер резкими порывами срывал с больших покатых валов волн пенные белые барашки, выбрасывая брызги на метры, нещадно накатывая на борта. Дым из труб порой застилал пустынные палубы кораблей, и лишь огни ратьеров мелькали, напоминая о том, что экипажи по-прежнему бдительны и только ждут команды.
«Представляю, как их там, в эсминцах болтает, – подумал Такахаси, – о какой прицельной стрельбе эскорта может идти речь! Это нас здесь с полным водоизмещением и не шелохнет почти
[24]. При таком волнении эсминцы нас только тормозят».
– Эффекта ноль, только отпугнем. Пусть выжидают. Может, они расслабятся, и тогда вдруг удастся отстреляться наверняка, – коротко, словно выплевывая фразы, произнес вице-адмирал. – А пока пусть команды поста двухкоординатного дальномера и особенно посты «94» и «89»
[25] производят упреждающие вертикальные и горизонтальные расчеты для этих типов самолетов. Не очень-то они и скоростные.
И без перехода спросил:
– Американцы по-прежнему глушат радиосвязь?
– Неопределенно, – ответил капитан Тосихиро Иногути, – сигналы периодически пропадают, но прямая видимость позволяет общаться с мателотами. Если нам удастся продержаться до захода солнца…
