Естественно, толстая броня не шелохнулась, но были сбиты все носовые дальномеры, покосило, а где и покорежило антенны на фок-мачте, включая радарные, хвостовой частью ракеты снесло с платформы прожектора.
Следующую почти сразу за первой крылатую тушку, весом в одну тонну, ухватило за плоскости оперенья взрывной волной и увело с траектории вбок – ее взрыватель сработал уже в десяти метрах от левого борта линкора от удара об воду.
До очередных планирующих гостинцев воздушный пинок не добрался, но яркая вспышка ударила по «глазам» самонаводящихся бомб, нарушая четкую селекцию цели, создавая эффект переотражения сигнала. Два «маверика» встряли прямо по курсу корабля. На какой-то момент «Бисмарк» испытал на себе неприятность, похожую на слеминг
[71], – «атлантический» нос линкора, поднявшись на двух близких пенных взрывных выбросах воды, весомо опустился, зарывшись в волну. Сверху опали всей массой водяные столбы, хлестанув брызгами до самого миделя. И снова серый гигант выровнялся, сливая с обоих бортов обильные потоки.
От такого прыжка слетели со швартовных полуклюзов оба становых якоря, скользнули вниз, повиснув на грохочущих, бьющих по борту цепях, и сами гулко колотя по металлу на волнах ниже ватерлинии. Сорвало некоторые люки, и через открывшиеся прорехи, взбиваемые форштевнем волны, заливали верхний твиндек, затапливая тросовые и цепные отсеки.
Почти каждый из матросов и офицеров ближе к носу и корме на краткий миг ощутил на себе необычное свойство невесомости, потом основательно приложившись о твердые углы и плоскости, не удержавшись на ногах, клацнув зубами, потирая ушибленные, иной раз очень серьезно, места. На удивление в рубке особо никто не пострадал, скорей всего из-за того, что большинство еще не успело подняться с пола после воздушного удара первой бомбы.
Не повезло адмиралу. Он получил легкую контузию. Его хотели тут же отправить в лазарет. Однако старый вояка отказался и теперь стоял на мостике, то бледнея, то зеленея, дергая себя за белоснежный воротничок, двигая кадыком, едва сдерживая рвотные позывы.
Опасно встряхнуло снаряды и заряды к ним в казематах, опрокинулись снарядные тележки. В башнях несколько приготовленных для стрельбы тяжелых болванок упали и покатились, наезжая на ноги прислуги.
В носовой башне расчет орудий почувствовал, что многотонная конструкция будто подпрыгнула от удара. Через уплотнения орудийных портов стала проникать вода, стекая вниз в перегрузочное отделение. Матросам приходилось работать по колено в воде.
Вскоре выяснилось, что горизонтальная наводка башни невозможна. Ремонтная бригада под командованием старшего механика линкора Вальтера Леманна, осмотрев башню снаружи, уже через несколько минут деловито возились, пытаясь вытащить кусок металла, заклинившего вращение у стыка барбета с палубой.
Однако и после извлечения препятствия система двигалась неохотно, с зубовным скрежетом. Проблема, скорей всего, крылась либо в системе гидропривода, либо в самом роликовом погоне. В конце концов капитан 2-го ранга Ельс приказал прекратить возню и убираться из-под стволов «Брюна» – «Бисмарк» собирался продолжать свое громоподобное соло.
Стволы заклиненной башни стояли строго по курсу, и ничего им не мешало прямо по этому курсу при случае пальнуть.
Фактически в распоряжении капитана 3-го ранга Адальберта Шнейдера оставался только кормовой дальномерный пост и данные, выдаваемые лейтенантом Мюлленхейм-Рехбергом.
Башенный дальномер на башне «Антон» был разрушен. Десяти с половиной метровый дальномер башни «Бруно», как оказалось, не пострадал, но его возможности не могли обеспечить точную стрельбу на большие дистанции.
– От близкого разрыва бомбы увеличилась течь по левому борту в районе котельных. Заливает погрузочные отделения башни «Антон», – докладывал инженер, – помпы работают на полную мощь, но зарядный погреб остается «мокрым».
В это время появился личный стюард командира корабля. Вид у парня был весьма болезненный – бывший старший кельнер ресторана в Гамбурге, куда любил захаживать Линдеманн, он проклинал себя за то, что согласился на предложение флотского офицера отправиться в море. Его жутко укачало, и он спасался только очередной порцией французского коньяка… кстати, из офицерских запасов.
Не доставило радости и путешествие в рубку, вслед за вестовым матросом: глухие удары, то ли выстрелов самого линкора, то ли попадания вражеских снарядов… запутанные переходы и трапы… громыхающие ботинками матросы… санитары с непустыми носилками… вжавшийся в переборку с округлившимися глазами, а потом шмыгнувший как тень, не позарившись даже на кусок оброненного салями, ошалевший Оскар
[72].
Как выяснилось, из-за спасительного коньяка командир корабля его и позвал. Однако ответственный парень прихватил с собой еще дюжину бутербродов.
– О-о-о! Как любезно с вашей стороны, – беря с подноса еду, промолвил Линдеманн, – налейте герру адмиралу бокал, может, ему полегчает. Господа, – уже всем присутствующим, указывая на поднос: – Угощайтесь!
Офицеры наскоро, прямо в рубке, стоя перекусывали. Отказался от угощения только адмирал Лютьенс, морщась то ли от крепости коньяка, то ли от своей контузии.
– Ганс, – командир повернулся к помощнику, – это была ракета. Я ее почти увидел. Думаю, дальнобойная и очень точная. «Томми» применили нечто новое.
– Чушь, – пробормотал адмирал, – ничего лучше немецкого оружия эти самодовольные бритты придумать не могут.
Никто с ним спорить не стал, тем более что всем было не до этого.
Короткий перерыв закончился. Ощущался крен на левый борт. Командиры «первой» и «третьей» башен вспомогательного калибра докладывали, что бьющиеся о борт волны заливают амбразуры.
– Ганс! Или найдите инженера, или сами распорядитесь, – приказал командир, – нужно выровнять крен контрзатоплением.
– Мы можем снова открыть огонь носовыми орудиями, – громко отчеканил фрегаттен-капитан Пауль Ашер. – Шнейдер их нащупал. Дистанция до противника сократилась. «Томми» рыскают на курсе!
Нос корабля, согласно данным счетно-решающих электромеханических устройств, выбирал на пять румбов вправо, стволы орудий останавливались на двадцатиградусный угол возвышения – линкор готов был снова показать свои зубы.
Англичанам везло – штормовая погода все-таки разродилась низким давлением и, соответственно, дождем… правда, срывающимися порывами, неоднородно, и немецкие дальномерщики хоть иногда, но могли корректировать огонь.
