Его прервал резкий звонок телефона.
– Это наблюдатель с «вороньего гнезда», – старпом быстро подошел к задней стеке рубки, где мигали лампочки на контрольном щите.
Следующие полчаса на «Бисмарке» стало очень неспокойно и шумно, особенно в первые десять-пятнадцать минут, когда о его броню одна за другой детонацией разбивались боеголовки ПКР.
Современные железяки против «вчерашних»
Ракеты были, несомненно, хороши тем, что можно удобно и безопасно ударить, не выходя на дистанцию дальнобойной артиллерии противника.
Но какая там у них была боевая часть? Проникающая? Фугасная?
Фугасировали!
Проникали!
Но не так, как хотелось бы.
Две ПКР успокоились о толстый борт в пределах цитадели, лишь вмяв крупповскую сталь.
Еще две?
Скорость у AGM-84 при ударе о борт «Бисмарка» все-таки была 290 м/с.
Но даже по расчетам весьма сведущих людей, при самых благоприятных условиях (например, угол атаки и подрыв БЧ в момент удара, плюс к массе заряда прибавить невыгоревшее топливо) «Гарпун» способен продырявить лишь 150 миллиметров.
Жахнули две боеголовки, выдавливая переборки, растягивая хромо-никелевые плиты, пытаясь разорвать межмолекулярную связь, оставляя пищу для пожаров, вызывая напряжение людских мышц и сухожилий, съедающий глаза дым и горячий пар, саднящий кашель травящихся продуктами горения легких.
Это все при фугасном заряде!
Кумулятивная головка не сделала бы даже этого. Ткнулась бы носом в сталюку, сработал мгновенно взрыватель, высвобождая килоджоули энергии раскаленного кумулятивно песта, прожигая дыру размером в пару футбольных мячей. И горел бы воздух в полой переборке меж двух разнесенных на метр листов брони…
Максимум – спалив пустующий матросский кубрик или кладовую с тушенкой… поскольку важный или взрывоопасный узел корабля располагать у борта ни один инженер-проектировщик не будет.
Иначе говоря – все это оказалось малоэффективно!
Другое бы дело торпедный удар… с выверенным подрывом в самом уязвимом месте бронированного корабля – под днищем.
Водная среда характеризуется слабым затуханием ударной волны вследствие малой сжимаемости, и при подводном взрыве образуется «волна давления» или, иначе, «ударная волна», которая в восемьсот раз плотнее воздушной и способна легко пробить нижнюю слабозащищенную обшивку корабля, даже переломить киль-балку… или сорвать рули и винты, обездвижив цель, лишив управления.
Но и в этом виде вооружений британский фрегат «Портленд» страдал недостатком – несомые им малогабаритные торпеды «Стингрэй», классифицируемые больше как «противолодочные», имели всего 45 кг взрывчатого вещества в боевой части. А самым слабым звеном была дальность их применения – всего чуть больше четырех морских миль.
В штабах, американских и английских, сидели далеко не дураки – может быть, не в таких технически-изысканных подробностях, но трезвую оценку своим боевым средствам давали.
Однако что было в арсенале, тем и стреляли!
И пусть правительство Великобритании продолжало вести натянутый, почти скандальный диалог с Бундестагом, адмиралу Трэвору, который руководил и отвечал всеми чрезвычайными операциями на море, с Даунинг-стрит, 10 неофициально, но недвусмысленно дали понять, что позор, нанесенный Королевскому флоту, не должен остаться без ответа.
Что ж, Тревор задействовал дополнительные силы.
Параллельно готовился воздушный удар. Истребители-бомбардировщики «Торнадо» уже стояли на взлетной полосе военной базы в Балдоннел (все же надавили на ирландцев). Кому-то в штабе этот вариант пришелся настолько по душе, что там пожелали провести атаку, не дожидаясь следующего дня… породив спорную дискуссию с более рациональными военными специалистами.
В итоге идею продавили частично, решив ограничиться в предварительной миссии парой ударных машин.
«Торнадо» взлетали еще засветло. Ввиду ночного рейда, дозаправку в воздухе посчитали рискованной, нагрузив машины дополнительными топливными баками в ущерб подвешенному вооружению.
* * *
А пока непосредственно на месте оставался одиночка фрегат. «Портленд».
Его команда была в полной мере ознакомлена с тактико-техническими возможностями как немецкого, так и японского линкоров… особенно в плане дальнобойности их главного калибра.
Современный корабль, обладая мощным и подавляющим «радиолокационным глазом», просто «отбегал» на недоступные для визуального обнаружения расстояния. Жалкие попытки самурайских и тевтонских РЛС были забиты широкополосными помехами.
Капитан 3-го ранга Сара Уэст ждала наступления темноты, когда можно было не рискуя подойти на нужную дистанцию для пуска торпед.
А еще срочно и обязательно надо было «сбегать» на пеленг радиомаяка и подобрать с воды уцелевших пилотов.
Долго они не протянут.
Экипаж вертолета «Линкс», борт 464
Лейтенант Купер тогда просто опешил, когда эта этажерка-биплан словно в новогодний праздник осыпалась целым фейерверком свето-тепловых приманок.
Пилот тряхнул головой, словно пытаясь отогнать неприятные воспоминания: «Дьявольщина какая-то! Как этот проклятый древний самолет могли миновать пятнадцать ракет, пусть неуправляемых, но пущенных почти в упор?»
И только потом гидросамолет, поймав несколько 20-мм снарядов, словно наткнувшись на невидимую преграду, резко клюнул носом, встряв носом в воду, тут же скапотировал, добросовестно показав намалеванные на крыльях опознавательные знаки – красные круги. «Фрикадельки»!
[111] Япошка!
Вот только сзади в небольшом десантном отсеке вертолета вдруг загрохотало, затрещало, повалил дым, ручки управления сразу потяжелели, бортинженер что-то орал по рации, второй пилот уже тянул его за руку на выход. Однако машина на удивление еще слушалась управления, и он скорее на инстинктах вел ее в сторону спасительного фрегата.
Конечно, не дотянули и близко.
Он в каком-то сумбуре помнил, как опустился ниже, дождался, когда экипаж попрыгает в воду, а потом и сам, положив ручку управления набок, сиганул в открытую дверь.
Оказавшись в холодной стихии, на автомате дернул шнурок, надувая спасательный жилет, высвободил оранжевый сверток спасательного плотика и дернул чеку.
Пока шипел газ, наполнявший аварийную надувную конструкцию, он завороженно смотрел, как медленно, словно лениво, крутя лопастями, заваливаясь набок, «Линкс» врезался в воду, подняв тучи брызг, коровьей тушей качнулся на поверхности.
