Конечно, он меня не раскусил. Заподозрить в жене переселенку из другого мира — это какое надо иметь воображение. Но что-то Хастада настораживало во мне, а он не из тех, кто просто отмахнется от своих ощущений.
— Так и будешь пялиться? — проворчала я. — Лучше подай таз, или меня стошнит прямо на тебя.
Брови мужчины взметнулись вверх. Он явно не привык к тому, чтобы им командовала женщина, да еще и ведьма. Но я слишком плохо себя чувствовала, чтобы притворяться паинькой.
Хастад протянул мне таз, и я вцепилась в него как в спасательный круг.
— А теперь, будь добр, уйди, — сказала я. — Метка болит все сильнее. И твое присутствие только все усугубляет.
— Даже если я уйду на другую сторону корабля, легче тебе не станет. Но я готов пересмотреть твое наказание, если ты попросишь прощения.
— Сейчас?! — я едва могла говорить из-за накатывающей дурноты.
Мужчина пожал плечами:
— Можешь и дальше мучиться.
Он отошел от кровати к запертому сундуку в углу. Открыл замок ключом, который висел у него не шее и что-то достал. Когда он снова обернулся ко мне, я увидела в его руках флягу до боли похожую на ту, что он у меня отобрал. Голова закружилась от острого желания ее заполучить.
Поверить не могу, все это время эликсир был рядом! Я едва не разрыдалась от облегчения, когда это поняла.
— Прости, — пробормотала я.
— Что ты сказала, я не расслышал? — переспросил мужчина.
Я только зубами скрипнула. Ему нравится меня мучить. Знает, что я ради глотка эликсира готова на все. Потому что без этой целебной жидкости загнусь. И смерть моя будет мучительной.
— Прости! — выкрикнула я на максимуме своих возможностей. Сказанное больше походило на ругательство, чем на извинения. — Теперь услышал?
— Это было громко, — кивнул он. — Но искренне ли? Я в этом не уверен.
Будь у меня силы, я бы вцепилась ему ногтями в лицо. Да он издевается! Но все на что сейчас была способна: сверлить мужчину злым взглядом. Жаль, не умею толком обращаться с магией. Уж я бы ему устроила!
— Ладно, я сегодня добрый, — хмыкнул мужчина. — Да и ты нужна мне живой. Твой отец пока не передал мне остров.
Я поморщилась. От слов охотника тошнило еще сильнее, чем от качки. И все же я не сводила с мужчины глаз. Он явно что-то задумал.
Отвинтив крышку фляги, он налил в нее эликсира и поставил крышку-стопку на стол. В ней поместил ровно глоток — тот самый, живительный для меня глоток, который заглушит боль и подарит мне еще немного нормальной жизни.
— Если хочешь эликсир, подойди и возьми, — предложил мужчина. — Но не тяни. Океан нынче неспокойный. Вон какие волны. Того и гляди, стопка опрокинется.
Хастад, не став выслушивать мои возмущенные возгласы, ушел. И флягу унес с собой, оставив мне лишь стопку на столе. От последнего меня отделяло шагов пять, не больше. Будь я здорова, преодолела бы их за секунду, но день морской болезни и боль от метки серьезно меня ослабили. Не уверена, что устою на ногах, а уж тем более доберусь до стола до того, как стопка опрокинется.
Но делать нечего. Я подобралась, скинула ноги с кровати и, держась за изголовье, кое-как выпрямилась. Меня штормило как пьяную, перед глазами все плыло. Желудок в сотый раз за день подкатил к горлу, но я сглотнула рвотный позыв. Только не сейчас.
Сделала несколько неловких шагов к столу. Пошатнулась. Упала на колени и поползла. Все это время не сводила взгляд со стопки. Из-за качки она ездила по ровной поверхности: то туда, то сюда. Один раз опасно наклонилась над краем столешницы, едва не упав. Я аж дышать перестала. Но волна переменилась, и стопка поехала в другую сторону.
Я схватила стопку дрожащей рукой у самого края. Сжала слабыми пальцами и тут же опрокинула ее содержимое в себя.
Что было дальше, не помню. Эликсир знакомо обжег небо, боль в лопатке тут же улеглась, но морская болезнь никуда не делась. Я была слишком измотана, чтобы самостоятельно вернуться в кровать. Кажется, вырубилась прямо там — на полу возле стола.
В какой-то момент ощутила, как меня подхватили сильные руки. Чуть приоткрыв глаза, узнала охотника. Он отнес меня в постель, но сам не торопился уходить. Встал в изножье кровати, снял сюртук и принялся развязывать рубаху на груди.
Что он делает? Я бы спросила это вслух, но сил не было даже на то, чтобы пошевелить языком. Когда мужчина стянул рубаху через голову и взялся за ремень брюк, я мысленно застонала. Он ведь не собирается лишать меня магии прямо сейчас? А что, сопротивления я не окажу. Я даже отползти на другую сторону кровати не способна. Более подходящего момента, чтобы стребовать с меня супружеский долг, придумать сложно.
Глава 17
Я лежала ни жива ни мертва. Дышала и то через раз. Хорошо бы сойти за покойницу. Может, тогда Хастад меня не тронет. Не станет же он насиловать бесчувственную девушку? Я взглянула на раздевающегося мужчину и засомневалась. А что его остановит?
Стоило посмотреть на охотника, и я уже не могла отвести глаз. Высокий, широкоплечий и эти его узкие бедра. Я наблюдала, как мужчина стягивает брюки. В неровном отблеске огарка свечи его кожа казалась бронзовой. Рельефы мышц сильного тела проступали четко.
С таким телом не рождаются, его создают. Годы тренировок, закалка в боях и вот результат: передо мной образец мужской красоты. В нашем мире художники умоляли бы Хастада позировать им, а модельеры гонялись бы за ним, пытаясь затащить на показ мод.
Но я заметила еще кое-что интересное: множественные отметины на спине и руках мужчины. Не шрамы, а скорее следы от ожогов. Неприглядные рубцы, уродующие кожу. Сперва опешила: откуда они? Но быстро догадалась, кто их оставил. Ведьмы. Больше некому.
Это не просто тело, а карта сражений. Каждый ожог нанесен рукой моей сестры по магии. Неудивительно, что Хастад так ко мне относится. Вот оно — свидетельство нашей вражды, выжжено у него на теле. Захочешь, не забудешь.
Вскоре мужчина остался в одном нижнем белье и перчатках. Их он никогда не снимал. Я начала подозревать, что это не только символ, но и защита. От прикосновений к таким, как я. Ведьма, по мнению охотников, — скверна. А скверны лучше не касаться голыми руками.
Хастад направился к кровати, и я сжалась. Превратилась в трепещущий комок нервов. Ни сбежать, ни сопротивляться мне сейчас не по силам. Я могу лишь лежать и ждать неизбежного.
Откинув покрывало, мужчина лег рядом со мной. К этому моменту мое сердце стучало, наверное, тысячу раз в минуту. Его грохот был таким оглушительным, что, казалось, слышит весь корабль.
Хастад потянулся ко мне, но я, собрав последние силы, отбила его руку. Не дамся так легко, пусть и не надеется.
Он подвинулся ближе, и я брыкнулась. Получилось вяло, а главное меня снова замутило. Может, если меня стошнит на охотника, его пыл поутихнет?
