Идти по проторенному пути легче. В очередной раз Герц убедился в этом после того, как закинув рюкзак в дыру, забрался в нее сам.
Проем, перегороженный железными звеньями никуда не делся. Он терпеливо дожидался, когда с помощью домкрата искривятся прутья, освободив достаточное пространство для того, чтобы смог протиснуться человек. Без боязни застрять.
Ничего не изменилось. В этой части, туннель продолжался как ни в чем не бывало.
Зачем понадобилось перегораживать путь решеткой? Диггер не задавался этим вопросом. Он шел дальше, соблюдая осторожность, готовый к любым неожиданностям. Продолжал путь, слыша шум своих шагов. Иногда он останавливался. Ему вдруг начинало казаться, что в привычные звуки вплетается что-то еще, незнакомое. Несомненно, странный призвук создавало эхо, за пару сотен лет отвыкшее от работы.
Потолок опустился еще ниже. Герц заметил это не сразу. Лишь после того, как каска заскребла о камни. Диггер поморщился от неприятного звука и втянул голову в плечи.
Луч света коснулся потолка, камней, которыми выложен был пол, – везде, одно и то же.
У Герца мелькнула странная мысль, что конца у этого перехода нет – и ему не хватит фонарей, ни основного, ни запасных. Не хватит на то, чтобы вернуться. В горле пересохло. Он остановился, чтобы достать из рюкзака флягу с водой и тут опять увидел стену, перегораживающую путь. Вернее, так ему показалось вначале.
Фляга так и осталась в рюкзаке. Герц с досадой подумал о новых трудностях и быстро подошел к стене.
Он обманулся. Туннель не заканчивался тупиком. Он резко сворачивал налево.
Предчувствие того, что он стоит на пороге чего-то значительного, заполнило диггера. Герц осторожно заглянул за угол и сначала увидел такую же стену, тянувшуюся вдоль правой стороны хода.
Диггер повернул за угол и остановился как вкопанный. Более того, он инстинктивно попятился назад, пока не уперся спиной в стену.
Прямо на него, выхваченные из темноты, уставились огромные черные глазницы.
– Черт, – Герц не заметил, как сказал это вслух.
Слева, в каменной нише, лежал мертвец.
Герцу не раз доводилось видеть трупы бомжей, которые наподобие больных животных спускались под землю, чтобы умереть. Ему было с чем сравнивать.
Мертвец, лежащий в нише, умер давно. Сквозь сгнившую кожу проглядывал череп. В пустых глазницах пряталась тьма. Оскал желтых зубов, как будто мертвец зашелся в крике, пугал. К черепу прилипли клочья темных волос. Мертвец лежал на подстилке из сгнившей одежды, превратившейся в грязную жирную смесь.
Герц судорожно вздохнул, не отрывая глаз от костлявой руки мертвеца, на которой странно смотрелись тонкие как прутики пальцы.
Вполне возможно, Герц простоял бы долго, разглядывая мертвеца, если бы его не отвлек странный звук, исходивший из глубины подземелья. Шорох. Как будто тот, кто наблюдал за диггером, сменил неудобную позу. Осторожно пошевелился, чтобы не заявить о своем присутствии раньше времени.
Герц поднял голову и луч фонаря скользнул дальше. К немалому удивлению, за первой нишей обнаружилась следующая. Оттуда, скаля рот в злорадном крике, на диггера тоже пялился мертвец.
Герц шагнул вперед и только сейчас заметил, что вдоль узкой тропы, с левой стороны, впечатанные в стену наподобие пчелиных сот, тянутся ниши, заполненные мертвецами.
То ли оттого, что лежали трупы ровными рядами, то ли оттого, что в подземелье было сухо, складывалось впечатление, что тот, кто утроил склеп, не раз навещал свои владения.
Стараясь не шуметь, Герц достал из нагрудного кармана складной нож. С сухим щелчком выскочило лезвие.
Ничто не могло заставить его повернуть назад. Чем больше препятствий, тем ценнее приз. Полный решимости идти до конца, зажав в руке нож, Герц двинулся вперед, вдоль рядов с мертвыми телами, инстинктивно стараясь держаться от них подальше.
Он шел, постоянно оглядываясь. Каждый раз убеждался в том, что сзади все чисто и все равно, голова то и дело поворачивалась назад. Его не оставляло ощущение того, что кто-то за ним наблюдает, сверля спину тяжелым взглядом.
Мертвецов было много. Он не считал их, лежащих в нишах, его вполне устраивало то, что они мертвы давно. Во всяком случае их было больше тридцати. Молчаливых, безмолвно взирающих на живого, вторгшегося в чужие владения.
Когда коридор закончился дверью, обитой железом, Герц не удивился. Он ожидал нечто подобного. Мертвецы свято хранили свои тайны. Чтобы их вырвать из костлявых рук, требовалось приложить максимум усилий. Тот, кто сотворил подземную гробницу, должен был позаботиться о том, чтобы обеспечить мертвецам покой. Или наоборот – оградить живых от неприкаянных душ.
Сердце билось ровно и часто. Адреналин давно начал путешествие по венам.
В задумчивости Герц облокотился на дверь, нисколько не сомневаясь в том, что она заперта.
Когда внезапно, без малейшего звука дверь открылась, диггер чуть не упал, лишившись опоры.
Подземный мир берег свои тайны. Это не он осторожно приоткрывал завесу, за которой они прятались, а диггер – измотанный, смертельно уставший, скрывающий свой страх даже от самого себя, срывал загадочный полог. Если существовали тайны, кому как не ему выступить в роли первооткрывателя? Настойчивому, терпеливому, как волку зализывающему раны, оставленные острыми когтями подземного мира, сопротивляющегося до последнего.
Так думал Герц, истуканом застыв в крохотной каморке, где на кольцах, вбитых в камни, висел еще один мертвец. Женщина. Длинные черные волосы закрывали оскаленный череп. Нечто осклизлое водорослями покрывало кости, тянулось вниз, достигало пола. Как будто сошла вместе с одеждой истлевшая кожа и теперь бесформенной грудой лежала у ног мертвеца.
Но не зрелище подвешенной на цепях мертвой женщины, заставило Герца замереть.
У ног мертвеца стоял обитый железом ящик.
С трудом переводя дыхание, исполненный страстного, жгучего любопытства, Герц присел перед ящиком на корточки. Медленно, словно во сне, он снял с руки перчатку и провел пальцами по железным заклепкам. Обжигающий холод убедил его в том, что все происходит на самом деле.
Замка на ящике не было. Герц осознал это гораздо позже. Гораздо позже того, как взявшись за крышку он с натугой открыл ящик.
В первое мгновенье золотой блеск ослепил его. Отраженный от многочисленных граней, свет дробился, рассыпаясь на осколки, в каждом из которых пряталось солнце. Наверху, прикрывая собой россыпь из блестящих монет лежал венец с восьмиконечной звездой в центре. Острые грани сверкали.
Ослепленный, пораженный настолько, что перестал понимать, где находится, Герц потянулся к сокровищу.
Венец манил его. Герц дотронулся до золотого обода. Ему захотелось провести пальцем по острым граням звезды, а вместо этого, он взял монету и долго рассматривал профиль мужчины в шлеме, выбитый на одной стороне. На другой были отчеканены два всадника с копьями наперевес.
