Нет, уж лучше иметь дело со спецслужбами.
К досаде Герца, гость молчал. Он тоже не хотел начинать разговор первым. Гость сочтет, что он нервничает. А с чего бы ему волноваться? Вот именно. Никакой причины для волнения: просто долгие годы ему удавалось оставаться в тени и вот произошло то, чего опасался каждый диггер. Теперь можно смело выходить на улицу и громко кричать: я диггер, посмотрите все на меня!
Герц едва сдержался, чтобы не поморщиться. С чего бы разговор ни начался и чем бы ни закончился, выход один: в ближайшее время забрасываться нельзя… Как все некстати.
– Видите ли, Сергей Владимирович. Как вы уже догадались, разговор будет касаться вашего увлечения.
– Представиться не хотите? – не выдержал Герц.
– Представиться могу. А смысл?
– Мне вот, к примеру, и разговор кажется бессмысленным. Однако, вы говорите, а я пока слушаю.
– Хорошо. Зовите меня Евгений Аркадьевич.
– Думаете, уже пора?
– Что, простите, не понял?
– Звать.
Сбитый с толку Евгений Аркадьевич промолчал.
– Я думаю, вы, как умный человек, представляете… – начал он.
– Нет, – Герц его перебил. – Я абсолютно не представляю, о чем вы собираетесь говорить. Так что изложите предмет. Повторяю, я устал. И по старой русской традиции, повторять три раза не люблю.
– Хорошо, – легко согласился гость. – Речь пойдет о ваших походах под землю.
– Куда, простите?
– Понимаете, в чем дело. Бытует мнение, что диггеров, в отличие от той же Москвы, у нас в Питере не существует. Я так не считаю. На мой взгляд, наши надежнее законспирированы. Поэтому каждый такой – на вес золота.
После этих слов что-то неуловимое произошло с лицом Евгения Аркадьевича. Все добродушие как рукой сняло. Тонкие губы упрямо скривились. Прищуренные глаза скрылись за веками. Сильнее обозначились темные тени. Оттого, что не стало видно глаз, у Герца возникла аналогия с трупами, которых он видел под землей.
– Причем, в прямом смысле этого слова, – приглушенным голосом закончил мысль Евгений Аркадьевич.
– Какого слова? – на сей раз Герц действительно не понял, куда гнет непрошенный гость.
– Знаете, Герц, вам это не идет, – задумчиво произнес Евгений Аркадьевич.
– Мне надоело говорить загадками, Женя. Или ты сразу говоришь, чего тебе надо, или…
– огласен. Во-первых, давай на ты. Во-вторых: открою карты. Тоже не люблю, когда тянут кота за хвост.
Кто бы говорил, Герц усмехнулся. Полчаса времени прошло, а к делу еще и не приступали.
– Итак?
– Я много о тебе знаю, Герц. Может, даже больше, чем о родной матери. Когда становишься обладателем тайны, очень сложно сохранить все в тайне. Такой вот замкнутый круг. Я понятно выражаюсь? Но в иных случаях, в одиночку невозможно решить все вопросы. Да, согласен, то, что знают двое, знает свинья. Тогда необходим точный расчет. Как сторона, заинтересованная в том, чтобы не допустить утечки информации, могу гарантировать тебе, что твой интерес будет учтен в первую очередь. Я согласен обговорить гарантии. В конце концов, лучше все-таки поделиться, чем унести тайну с собой в могилу.
– О. Так серьезно?
– Все еще серьезней, чем тебе кажется.
– Могу я спросить, так просто, ради интереса: о какой такой страшной тайне идет речь?
– Любопытствовать буду я, – жестко заявил гость. Рука его, лежащая на столе сжалась в кулак.
– Не нервничай, Женя. Взялся играть, играй до конца.
– Игра еще не начиналась, – гость криво усмехнулся. – Я только объясняю тебе правила. Когда она начнется, тебе мало не покажется.
– Обещаешь? – намеренно с сарказмом спросил Герц. Ему хотелось вывести гостя из себя. К своему удивлению, он просчитался.
– Обещаю, – твердо ответил Евгений Аркадьевич, как на вопрос прокурора «обещайте говорить правду и ничего кроме правды». – Я все сказал. Я предлагаю тебе деньги. Много. Назови сумму, я буду ее рассматривать. Это мирное решение. Второе. Я все равно получу то, что хочу. Но после того, как я это получу, деньги тебе не понадобятся. Я ясно выражаюсь?
– Для кого как. Тайны, загадки… Деньги. С удовольствием возьму. Особенно если много. Только как я понял, тебя что-то конкретное интересует?
– Конкретное. И ты знаешь, о чем идет речь.
– Ну, раз ты говоришь, тогда, наверное, знаю.
– И, завершая разговор, скажу, – гость поднялся. – Я даю тебе сутки, Герц. Ровно сутки. Вот номер телефона, – он положил на стол картонный квадрат, на котором кроме номера ничего не значилось. – Подумай. Я предпочел бы решить дело мирным путем, для этого мне необходимо услышать только одно: сумму. Если через сутки…
– Ну, тут все понятно, можешь не продолжать.
– Хорошо. Тогда до свидания.
– И тебе не хворать.
Герц проводил гостя до двери. Он уже взялся за ручку, когда Евгений Аркадьевич вдруг обернулся и сказал, пристально глядя Герцу в глаза:
– Кстати, если надумаешь монеты продавать, продай их мне. Я тебе дам по пять тысяч баксов за каждую. В половину, правда, той суммы, что дали бы на аукционе, но, сам понимаешь…
Это был удар ниже пояса. С равнодушной улыбкой, от которой свело челюсти, Герц едва дождался, когда за гостем закроется дверь.
5
Евгений Аркадьевич или Хельмут – в определенных кругах, неторопливо спускался по лестнице. Путь с пятого этажа на первый занял немного времени. Его хватило на то, чтобы подвести предварительные итоги.
Сомнений не было, диггер темнил. Держался хорошо, с достоинством. По всему видно, мужчина с характером.
Хельмут брезгливо одернул руку, которую положил было на перила. Диггеры народ рисковый, но чтобы ходить под землю в одиночку и главное – оставаться так долго в живых, таких по пальцам можно пересчитать. И не только в городе, а вообще.
Хельмут почувствовал невольное уважение к будущему противнику. Такого обухом не перешибешь.
Информация полностью подтвердилась. Герц – крепкий парень. Он смотрел опасности в лицо, раз хватало смелости ходить в одиночку. Казалось бы, Леший тоже привык полагаться только на себя. Так имелось ли, например, между ними отличие?
Внизу стукнула входная дверь и Хельмут остановился на третьем этаже.
Отличие имелось. Леший спускался под землю, пренебрегая опасностью. К примеру, он не пользовался даже каской – так, бандана, сверху на которую навешан фонарь на ремне. Более того, Хельмуту рассказывали, что и запасных аккумуляторов Леший с собой не брал и однажды ему пришлось выходить на поверхность, пользуясь только зажигалкой.
