– Давай, – поторопила она его и Леший первым полез в трубу.
Поскольку диаметр трубы был небольшим, ползти пришлось на четвереньках. Стараясь производить меньше шуму, Леший продвигался вперед. Сзади его подгоняли приближающиеся голоса и шустрая Ленка. Время от времени она позволяла себе довольно ощутимый шлепок по голени.
Выбравшись из трубы, Леший подал руку Ленке. Они оказались в коридоре, идущим в обе стороны от того места где они стояли. Вдоль стен тесными рядами тянулись покрытые ржавчиной трубы.
По коридору Леший пошел первым. Ленка замешкалась, поправляя сбившийся в сторону налобник.
Леший оторвался от девушки метров на десять. Луч фонаря блуждал по обшарпанным стенам, по потолку, покрытому черными натеками, по трубам.
– Борис, – вдруг отчетливо услышал он и обернулся.
То, что Ленка обратилась к нему по имени, могло означать только одно: что-то очень необычное привлекло ее внимание.
Она стояла неподвижно, повернувшись к нему спиной. Леший видел, как луч ее фонаря освещал пройденный путь. Когда он подошел и заглянул ей в глаза, в надежде услышать ответ на невысказанный вопрос, его поразил до глубины души ее странный, остановившийся взгляд. Словно она увидела нечто, не поддающееся объяснению.
– Чего? – спросил он и она вздрогнула.
– А?
– Чего случилось? Зачем ты меня звала?
– Я? – удивленно переспросила она. – Я тебя не звала.
– В смысле? – не понял он.
– Нет никакого смысла. Я тебя не звала. Пошли. Чего стоишь?
Леший недовольно шевельнул плечом и пошел дальше, не сказав ни слова.
Метров через пятьдесят, коридор поворачивал налево. У поворота начиналась шахта с давно сломанным подъемником. Наверх уходила довольно крепкая лестница, вбитая в бетон.
Первая ступенька находилась так высоко над землей, что Лешему пришлось поднять девушку, чтобы помочь ей зацепиться.
– Я быстро, – сказала она и улыбнулась.
Это были ее последние слова.
Потом она стала взбираться наверх и Леший не удержался, чтобы не предупредить ее:
– Ленка, не торопись.
Скорее всего, она так и не услышала его.
Леший дождался, пока она выберется из колодца, подпрыгнул и уцепился за первую ступень. Подтянулся и хотел уже начать подъем.
Неожиданно мимо него, задев плечо, что-то пролетело. Леший скосил глаза вниз и удивился еще больше: на земле лежал шахтерский налобник, сорванный с каски.
– Ленка, – негромко позвал он, но ответа не услышал.
Тогда он спрыгнул вниз и поднял упавшую вещь, не оставлять же ее здесь? Когда он вылезет наверх, то обязательно сделает Ленке выговор.
Полный искреннего недоумения, он поднялся по лестнице и выбрался в тесное помещение, заваленное мусором. Отсюда начинался коридор, от которого во все стороны вели многочисленные ответвления. Но если пройти метров двадцать, обнаружится лестница, ведущая на поверхность.
– Что тут у тебя случилось, растеряха? – поинтересовался Леший.
Вокруг валялся всякий хлам. Аккумулятор в фонаре садился и тусклый луч, скользя по стенам, высветил все что угодно, только не Ленку.
– Эй, чудо в перьях, где ты?
Еще далекий от страшных мыслей, он завертелся на месте, отыскивая девушку. Строительный мусор, обрывки металлических конструкций, куски бетона…
Ей просто некуда было прятаться.
– Ленка, – громче позвал он.
В ответ тишина.
Так непохоже на Ленку, что он просто отказывался в это верить. В подземном мире шутки в сторону – это был ее принцип. Она свято следовала ему и требовала того же от него.
– Ленка! – требовательно крикнул он, надеясь, что громкий звук заставит ее очнуться, если ей вдруг случилось впасть в забытье.
Когда смолкло потревоженное эхо, установилась безответная тишина. Где-то внизу шумел коллектор. На грани слышимости пробивался сверху шум улицы. И ничего из того, что напоминало бы звук человеческого голоса.
Спустя десять минут, Леший как сумасшедший метался по подземным переходам, даже не стараясь найти своим поступкам логическое объяснение.
Ленки не было.
Сердце билось как бешенное, пот заливал глаза. Леший ворошил мусор, выбирался на поверхность, спускался в шахты – и ту, из которой они недавно поднялись и в другие, которые попадались на его пути.
Ленки нигде не было.
Более того, за все время беспорядочных метаний ему не удалось отыскать ни единой вещи, которая бы указывала на ее присутствие.
Несколько часов спустя Леший поднял на ноги всех знакомых диггеров, до которых удалось дозвониться. Они прочесали территорию, прилегающую к коллектору. Безрезультатно.
Леший был благодарен опытным диггерам за то, что никто из них не усомнился в его рассказе.
Усомнились в полиции, куда на следующий день обратился Леший. Похудевший, с дрожащими губами и отчаянным взглядом.
– Нет тела, нет дела, – усмехнулся усатый полицейский.
В его глазах ясно читалось: «Девка от тебя сбежала, и что? Будь мужиком, возьми себя в руки».
Через три дня мать Ленки подала в полицию официальное заявление о пропаже дочери. Фаина Аркадьевна долго сидела у Лешего дома, плакала и умоляла рассказать ей правду.
Ему нечего было ей ответить. Он вообще сомневался, что мать знала о ночной жизни своей дочери.
В квартире без Ленки стало не просто пусто – там поселилось отчаяние. Леший бросил работу, перебивался случайными заработками, только чтобы не умереть с голоду. И все время проводил под землей. Если бы у него была возможность, он бы вовсе перебрался бы туда.
Ходили слухи, что если кто и знал подземелье как свои пять пальцев, так это Леший.
Когда месяц назад к нему в квартиру позвонил улыбчивый молодой человек, напросился на чай и вежливо предложил деньги за сведения о подземном мире, Леший ничего не ответил.
Молодому человеку даже показалось, что Леший его не слышал. И это было недалеко от истины: во время разговора диггер мысленно прокручивал последний заброс. Ему вдруг показалось, что из насосной к коллектору ведет еще один ход, в котором он почему-то так и не побывал.
4
Некоторые люди патологически ненавидят чужие секреты.
Такой человек живет спокойно и безмятежно ровно до той минуты, пока уверен, что у тебя нет от него тайн. У него острая аллергия на слова: «не скажу», «как-нибудь в другой раз», «это мое дело». При возникновении подозрения, что от него что-то скрывают, такой человек покрывается красными пятнами, теряет сон и аппетит. Он худеет, нервничает, и не способен успокоиться до тех пор, пока тайное не станет явным.
