— Выходит, я вовсе не сын душегуба?
— Неважно, чей ты сын. Наследственность роли не играет. Даже если в твоей родне были отпетые мошенники, это не значит, что твоя песенка спета.
Она встала и, прихватив лукошко с вязанием, ушлёпала в тапках на кухню. Причиной ее «бегства» из гостиной был не только Гедеон. Сердце изболелось глядеть на заснувших бессрочным сном друзей. На тени, которые заложил вокруг глаз робкий, дрожащий свет. На печальные морщины у рта Юлианы и совершенно восковое, посеревшее лицо ее диковинного стража.
Обормот вбежал в сени, когда снаружи толкнули входную дверь. Теора притащила кого-то на черном покрывале, сама укутанная в такое же. Ох и вспылила бы сейчас Юлиана при виде нового постояльца! Лишний рот, кормить нечем, дом милосердия… И всё в том же духе.
Потому как ее излюбленным увлечением было делать из мухи слона, устраивать бурю в стакане и, конечно же, сгущать краски.
«Поскорее просыпайся, дорогая. Без тебя тут сплошная драма», — со вздохом пробормотала Пелагея и бросилась помогать Теоре и Незримому с их загадочной ношей.
* * *
Овсянку щедро сдобрили сливочным маслом, но это не помогло. Антея есть отказалась, хотя была невероятно тощей (как только пополам не переломится?). Она бродила по дому сомнамбулой, останавливая мутный опустошенный взгляд то на Кексе, то на Пироге. Псы разбегались от нее кто куда. Тазик с высохшими проростками стал любимым укрытием Кекса. Пирог, в основном, прятался под диван.
Теора порывалась подойти к ней, но Незримый удерживал ее на расстоянии. Словно Антея после всего еще могла причинить ей вред.
Впрочем, она и сама обходила Теору по дуге. То ли не узнавала, то ли стыдилась. А на десятом по счету круге споткнулась о корень Киприана и устремила пространный выцветший взгляд в сторону спящих.
— Правильно смотришь, — с упрёком проговорил Эремиор. — Это он. Его сослали в средние миры, после того как ты забралась на башню Карему и сорвала звезду.
Пелагея предпочитала держаться от иномирного собрания подальше. Она штурмовала дверь ванной, где заперлась Марта, и уговаривала ее поскорее вылезать.
А Гедеон всерьёз решил стать хорошим человеком. Верно: нет разницы, кто его отец. Важно, каков он сам. Не откладывая в долгий ящик, он устроил образцово-показательную чистку камина с бередящим душу скрежетом и жуткими звуками из трубы, какие обычно издают заботливые привидения, чтобы их хозяева не померли со скуки. Порядком извозившись в саже, он присоединился к Пелагее, и они общими усилиями таки изгнали Марту из ванной.
К тому времени паника сделалась осязаемой и приобрела формы шипящего, отчаянно царапающегося кота Обормота в руках у Теоры.
— Отвечай, куда ты дел мою подругу! — с пристрастием выпытывала она. — Признавайся, в какое измерение отправил!
Гедеон и Марта, не сгорвариваясь, покрутили пальцем у виска и выдали в унисон:
— Совсем ку-ку.
Кота с Теорой пришлось разнимать, как бойцов на ринге, чересчур увлёкшихся поединком.
Пелагея воззрилась на Эремиора с непониманием. Тот, имитируя человеческое поведение, пожал плечами и сообщил:
— Антея долго смотрела коту в глаза. И вот, что вышло.
— Так надо ее вернуть! Я мигом, я сейчас!
Она засуетилась в поисках ключа и лишь спустя пару минут сообразила, что ключ болтается у нее на шее.
— Сбегаю к Амелии и вызволю бедняжку из междумирья. Там это… Шкаф! — выпалила она с совершенно безумным видом и ринулась за шубой. Эремиор вытянул руку, как шлагбаум, преграждая ей путь.
— Оставь пустое. Если ты ее вернешь, нет гарантий, что она не станет прежней и не примется за старое.
Пелагея с тяжким вздохом опустилась на табуретку.
— Что же получается? Конец?
Конец — не конец, а изумруд на кольце оповещать Теору о завершении миссии не спешил. Она вертела его и так, и эдак. Без толку — не зажигается. Тут следовало хорошенько пораскинуть мозгами. Поэтому, смирившись с исчезновением подруги, Теора отправилась в небезызвестное идейное место. То бишь в ванную.
Ей нужно было много о чем подумать. Много что переосмыслить. Словом, одного часа явно недостаточно. Да и двумя навряд ли обойдёшься. Вдобавок у нее обнаружился упадок сил, что неудивительно, учитывая недавние обстоятельства.
Пелагея, Марта и Гедеон не в самых приглядных позах по очереди осаждали вход в ванную. Сначала они мечтали стать созданиями высшего эфира, как Незримый, чтобы не испытывать нужды в удовлетворении низших потребностей. Потом жалели, что не залегли в спячку за компанию с Юлианой и человеком-клёном. Но, в итоге, не вытерпели и отправились во двор — протаптывать в свежевыпавшем снегу тропинку к летнему скособоченному туалету.
Мерда исчезла навсегда. Этот факт никак не мог уместиться у Теоры в голове. Да и остальным верилось с трудом.
За уродливой оболочкой Мерды скрывалась Антея — вот что поистине чудовищно и невероятно! Антея, чьей целью было покорить башню и достать звезду без помощи покровителя, попала в Вааратон незащищенной и полностью утратила себя.
Выжав волосы, Теора выбралась из бассейна с родниковой водой на решетчатую деревянную подставку. Под досками зашипели от капель горячие камни.
Она не собиралась выносить из этой истории уроков, слишком уж всё было неоднозначно и запутанно. Внутри у нее никак не мог улечься колючий сгусток эмоций, названия которому не придумали ни в верхних, ни в средних мирах. Он ворочался с боку на бок, пытаясь устроиться поудобнее, но только больше царапал душу своей шероховатой поверхностью.
До красноты растерев кожу полотенцем, Теора облачилась в чистое платье и вышла в гостиную. Эремиор мастерски притворялся вытесанным из шингиита памятником. Справа от него, на стене, умиротворяюще тикали ходики (чем не снотворное средство?).
От стола плыл запах липового сбора с едва уловимыми медовыми нотками. Пелагея обсуждала рецепты блюд для новогодья сама с собой, потому как Марта, которой адресовалась ее прочувствованная речь о картофельных оладьях, снова начала цапаться с Гедеоном.
Теора приложила руку к груди: шершавый ком никуда не делся. Но его медленно обволакивало что-то сладкое, янтарно-солнечное, отчего хотелось улыбаться и делить свою маленькую радость с другими.
* * *
Марта была из тех людей, к которым при всём желании не приклеишься. Чужое обожание (в основном, спонтанное и непродолжительное) липло к ней, как малярная лента к точильному камню из породы песчаников. То есть совсем никак. Чего не скажешь о чужих распоряжениях.
Когда объявили о подготовке к новогодью, на ум, в первую очередь, пришли наряды, ёлочные игрушки и сладости. Но не тут-то было.
Диктатура Пелагеи приобрела поистине широкий размах. На Марту без зазрения совести повесили стряпню. Причем блюда (целую кучу блюд!) полагалось вынести на крыльцо для некой лесной девы, которую никто и в глаза-то не видел. Якобы ровно в полночь дева взамен вывалит туда же, под навес, гору подарков. Ну не стыдно потчевать байками взрослых людей?!
