Сорок.
Дышать чуть легче.
Красный сектор. Как же медленно она движется! Проклятая стрелка!
— Ну, давай же, тварь! — процедил сквозь зубы. — Ползи!
Шесть десятков.
Семь.
Семьдесят пять.
В последний раз на этом диске я увидел цифру, которая сломала годами тренируемое спокойствие.
Семьдесят семь. Не девяносто девять.
А семьдесят семь, будь оно все проклято!
Семьдесят шесть… семь… восемь…
Восемь десятков.
И дальше…
Стиснув зубы, смотрел. Не верил. Глотал кровь.
Выдох…
Нет, мой привычный потенциал не вернулся. До прекрасной цифры «99» стрелка так и не доползла, замерев на восьмидесяти двух. Но единиц стало больше! Больше!
Я закрыл глаза, заставляя себя дышать. Все образуется. Все наладится. Моя потеря чар прекратится. Так должно быть, ведь я Вандерфилд! Я неприкосновенный!
Отбросил чаронометр, поняв, что стрелка больше не двинется, даже если просверлить ее взглядом.
Сжал края раковины и посмотрел в глаза своему отражению в зеркале.
— Не смей скулить! — с ледяным презрением приказал себе. — Ищи причину утечки. Сопоставляй. Анализируй. Думай. Ты Вандерфилд!
Вандерфилд!
Но проблема в том, что сколько справочников я ни открыл, сколько книг ни просмотрел — нигде не было упоминания о подобном случае. А на мой вопрос — из-за чего потенциал заклинателя может изменяться, профессор Лифис лишь поднял удивленно брови.
— Но это невозможно, Эш. Потому что противоречит первому закону сохранения потенциала. Уровень заклинателя устанавливается обычно к десяти годам и более не меняется. Его невозможно пополнить, как невозможно и уменьшить. Это неизменная величина, уважаемый. Вам ли этого не знать, у вас лучшие отметки на курсе!
— Но ведь бывают случаи иссушения, — возразил я.
— Вы имеете в виду незаконное отнятие чар? Очень-очень сомневаюсь, что слухи об этих случаях имеют реальную основу. Скорее, это байки для молодых заклинателей. К тому же, вы ведь спросили о том, может ли потенциал стать динамическим? Это совершенно невозможно. Вы сосуд, уважаемый Эш. А ваши чары — субстанция, которая не существует в воздухе. Лишь в теле человека. И если предположить, что она уменьшилась — просто предположить! — то обратный процесс уже невозможен. Иначе первый закон придется отменить! А кто мы такие, чтобы спорить с законами самого Фердиона?
Профессор снисходительно рассмеялся в седые усы, я кивнул.
И не стал говорить, что это «невозможное» происходит со мной каждый день. Мой потенциал скачет бешеной стрелкой по циферблату, и меня раздирают ярость и сомнения!
Одно очевидно — никто не должен знать. Ни одна живая душа. Правда, Аодхэн наверняка увидел… Сволочь. Он всегда все видит. Но он единственный человек, который точно промолчит.
Нужно больше данных. Сопоставления. Информация! Я узнаю правду!
А докопавшись до сути, накажу виноватых. Чего бы мне это не стоило!
Безразлично глянул на ногу, в которой застрял осколок. И надо велеть поломойке здесь убрать. И заодно объяснить, что все произошедшее в мастерской лишь… ошибка. Нахмурился. Ошибка? Пусть так. Другого слова я пока подобрать не могу. Главное, чтобы эта бродяжка из Котловины не вздумала болтать. Или на что-то надеяться. Все эти девчонки, норовящие залезть ко мне в постель, бесили неимоверно. А то, что я сам целовал поломойку — действие кривого заклинания и досадная оплошность. Да. Так. Как если бы я наступил ботинком в грязь. Случайно. Такое случается даже с наследниками династий!
Случайная неприятность.
Оплошность с самым невероятным вкусом…
Постоял, осознавая, насколько нелогичны мои мысли.
Как же это злило!
А пустышка… беспокоила. Мысли снова и снова возвращались к ней. Раз за разом. Мои проблемы начались в ту ночь, когда я ее встретил. В ту проклятую ночь! Если бы меня не задержала Алиссия, если бы я не опаздывал на состязание, если бы не решил срезать дорогу, прокатившись по закрытому мосту! Если бы не увидел, как падает вниз тонкая девичья фигурка…
Со злостью сжал кулаки.
Все мои неприятности начались именно тогда, когда я не смог просто нажать на педаль ускорения и поехать дальше.
Я скривился и вернулся в комнату. Поломойку я позову позже. Не сейчас.
И снова услышал в голове голос отца. «Страх и сомнения — чувства, недостойные наследника Вандерфилдов. Ты не имеешь права испытывать их. Ты неприкосновенный. Ты выше всех и каждого… Всегда».
Глава 15
Учебная неделя пронеслась, как ускоренный чарами вагончик. И вот снова я стою у порога родного дома!
И снова — смех вперемешку со слезами тети, еда, на которую я пыталась не набрасываться слишком явно, и внимательные глаза дяди. На этот раз на вопросы я отвечала рассеянно, и родственники, списав мою задумчивость на усталость от учебы, оставили меня в покое. Тетушке я сунула в руки ткань для формы, попросив раскроить и сметать, чтобы утром я довела обновку до совершенства. Родственница восхитилась чудесной тканью и ушла в их с дядей комнату — работать.
— Моя девочка будет самой красивой в этой академии! — пообещала она.
Я чмокнула тетю в щеку и налила себе еще одну огромную кружку чая. Мы покупали самый дешевый сорт, но мне сейчас он казался вкуснейшим на свете.
Если бы я могла рассказать кому-нибудь о том, что со мной происходит! Но дядя болен, а тетя начнет рыдать и причитать, если узнает о выходках Вандерфилда. Или о Ривзе и его предложении! Или о том странном гаде, которого я создала.
Хотя, хорошо поразмыслив, я пришла к выводу, что в появлении непонятного белесого существа я все-таки не виновата. Тензия говорила, что на создание живого существа размером с крысу необходим потенциал не менее красного уровня. А у меня даже не зеленый! Значит, странный зверь просто сидел в корзине и вылез, когда я швырнула бумагу! Вот и все. И зря я ползала на коленях по всей мастерской. Это ведь совершенно очевидно — моих чар не хватит на материализацию такого создания! Это невозможно.
Придя к таким выводам, я слегка успокоилась.
Ужасно хотелось хоть с кем-нибудь посоветоваться, но, увы, такого человека в моем окружении не было. Значит, придется, как и раньше, выплывать в одиночку.
Сполоснув кружку под тоненькой струйкой холодной воды, я отправилась спать.
Тетя не подвела, и на рассвете меня уже ждала собранная начерно обновка.
— Невероятно! Моя девочка — студентка академии! Святой Фердион, ну до чего же ты выросла славной, Тина! А ведь кто мог подумать? Была такой крохой!
