— Знай свое место, чучело! — шипящий голос сверху я не узнала, даже не поняла, мужской он или женский.
Мое место? В мусорной яме, значит? Вот как?
Злость обожгла горло, во рту пересохло. Или это от земли, которой я наелась?
Выдохнула, запрещая себе бояться! Яма глубокая, но меня найдут!.. А если нет?
— Отбросы к отбросам…
Сверху рухнула еще одна куча — уже с камнями и стеклом. Я зажмурилась, спрятала в ладонях лицо.
— Хватит!
Но останавливаться сволочь не собиралась. Или сволочи? Сколько там человек? Я уже ничего не видела, горло саднило.
Сопротивляйся, Тина! Разозлись! Неужели ты позволишь себе валяться в этой выгребной яме и пачкать новую форму? Ну же, поднимайся!
Глубокий вдох, от которого в рот забились сухие травинки. Выдох. Ярость на того, кто сделал со мной это. Пальцы потеплели. А потом закололо кончики, как бывало от соприкосновения с моим материалом. Но ведь дерево — тоже будущая бумага, так? А вокруг меня так много веток, сухих корней и листьев! Получается!
В памяти как назло пусто, ни одного слова на чароите!
Я сжала в руке ветку и швырнула куда-то вверх:
— Pectro!
Тихий всхлип показал мне, что удар достиг цели. Мусор сыпаться перестал. Хватаясь за корни, я поползла наверх, молясь, чтобы мои новые чулочки не пострадали. Да, в этот момент я почему-то совершенно не опасалась за свое здоровье или жизнь, но чулки! Мои прекрасные новенькие чулки! Если они порвутся, я найду того, кто толкнул меня в эту яму, и задушу!
Злость придала сил и, кряхтя, я сумела выбраться наружу. Посидела, переводя дыхание и оглядываясь. Но кто бы ни сотворил со мной эту гадость, он успел скрыться. Под кленами уже никого не было.
Шатаясь, я поднялась на ноги. Чулки, к счастью, не пострадали. А вот на юбке появилось грязное пятно, в ботинках полно земли, а волосы мне придется промывать несколько раз.
Чего добивался это гад? Похоронить меня в мусорной яме? А вдруг это… Вандерфилд?
Внутри все заледенело. Вдруг аристократишка решил таким образом меня наказать? Правда, вряд ли он стал бы скрываться. Скорее, стоял бы наверху, усмехаясь и ожидая, когда я выползу!
Тогда кто это был?
— Поздравляю, Тина, — сипло пробормотала я. — Друзей ни одного, зато врагов хоть отбавляй!
Отряхнув юбку от налипшего сора, я поковыляла к ступеням. Пожалуй, с прогулками в одиночестве мне стоит завязать.
* * *
Шестьдесят семь s-единиц.
Шестьдесят семь, мать вашу!
Уровень снова снизился, разница с первоначальным потенциалом составляет уже 32 чароединицы… Установить причину не получается. Запросы в архиве нечего не дали. Надо поискать в отцовской библиотеке, у Вандерфилдов одно из лучших собраний чарокниг в Королевстве. Я должен найти ответ. Хоть одну зацепку!
Пока есть лишь исходные данные и снижающаяся динамика потенциала.
В очередной раз прокрутил в голове события, начиная с пятого октября. И почему разум постоянно возвращается к пустышке? К тому, как падала в реку тонкая фигурка в клетчатом пальто?
Рассеянно перевернул лист с черными штрихами изображения. Рисовать я начал еще в детстве. Иллюстрации грифелем всегда помогали освободить разум от эмоций и восстановить картины событий. И сейчас под пальцами дрожала на краю моста девушка. Нежный профиль. Разлетевшиеся волосы. Луна, зависшая над стянутой тонким льдом рекой…
Это моя точка отсчета.
Я проверил фазу луны, расположение звезд, даже проклятый мост! Может, он способен поглотить чары? Но нет, обычный камень… Старый, даже древний. Постройка дозаклинательной эпохи, тех темных времен, когда Патрик Фердион еще не сделал свои открытия, перевернувшие мир.
Отодвинул рисунок и открыл картонную папку, в которой содержались сведения о пустышке. Поморщился, перечитывая уже знакомые строчки. Ничего необычного. Родители погибли, воспитывают родственники, проживающие в Третьем Тупиковом переулке. Лица чаро-не-одаренные, проще говоря — тоже пустышки.
Тина Аддерли получила потенциал в результате несчастного случая.
Я нахмурился.
Мост, девушка, река…
Что за ерунда терзает мою голову? Все знают, что чары в крови. Это аксиома, это основа всего! Даже случайники — это лишь результат неожиданно пробудившейся крови, а не чудо, как считают невежды. Просто чары спали так глубоко или были так малы, что не проявились естественным способом, лишь под воздействием какого-то травмирующего события. Вот это и случилось с пустышкой. Очевидно, в ее дальних предках был слабенький заклинатель, а после падения в реку кровь вспомнила о скрытом ресурсе и активировала его. Это всего лишь способ выживания организма.
Довольно редкий случай, но тоже вполне закономерный. Я даже запросил в архиве сведения обо всех случайниках за последние двадцать лет, надеясь найти какие-то несоответствия! Пришлось врать, что пишу исследования о внезапно пробудившемся потенциале. На днях мне предоставят список и краткие биографии, но найду ли я так хоть что-то? Или и это путь в никуда?
Потер виски, сдерживая подступающую головную боль.
Проклятая ночь. Мост. Пустышка…
Мысли сбились.
И понеслись совсем в другую сторону.
Пустая аудитория, стена, бледные пальцы, стискивающие края рубашки. Ее губы. Глаза. Растрепанные волосы.
И мои спутавшиеся доводы разума… Мое желание, которое я не смог задавить.
Смял листок в кулаке, безжалостно уничтожая рисунок с девушкой. Швырнул в мусорную корзину и выдохнул.
Думай, Эш! Ищи!
* * *
Вернувшись в академию, я привела себя в порядок и засела в коридоре, надеясь увидеть того, в кого попал мой pectro. Простенькое заклинание должно было уколоть неприятеля. Но вот получилось ли у меня, я не знала. Возможно, все, чего я добилась — это ударила палкой по башке злоумышленника.
В любом случае, сколько ни вглядывалась я в лица студентов, надеясь увидеть царапину, рану или шишку — бесполезно.
То ли мой недруг так и не прошел мимо, то ли успел замаскировать следы моей атаки.
Некоторое время я размышляла — не пожаловаться ли мне преподавателям, но так и оставила эту мысль. Привлекать к себе внимание жалобами совсем не хотелось. Да и поверят ли? Как доказать, что я не сама поскользнулась и упала? Нет, жаловаться я точно не пойду.
Последующие дни я была настороже, бдительно оглядывалась и старалась не ходить по коридорам одна. Но, во-первых, постоянно трястись не в моем характере, а во-вторых, кто бы ни скинул меня в яму, больше он себя не проявлял.
Зато Вандерфилд меня пока не трогал, чем несказанно радовал! Каждый раз я поднималась в крыло богачей со смешанными чувствами ожидания и страха. Но наниматель, позвав меня для уборки, уходил.
