Магазины, ресторации и траттории, иллюзионы, театры, музеи и прочие здания, каждое из которых поражало воображение архитектурными изысками и зачарованными деталями!
И еще тут было страшно, просто невероятно дорого. Даже за проход или проезд на территорию центра столицы нужно заплатить.
— Не была в центре? — чиркнул взглядом Эш.
— Один раз почти удалось, — не поворачивая головы, ответила я. — Когда мне исполнилось тринадцать, дядя отвез нас с тетушкой в театр живых картин. До сих пор остались невероятные впечатления от диковинных декораций, волшебных зверей, птиц и героев. Это был изумительный день, навсегда оставшийся в памяти. А закончить праздник мы решили в небольшой ресторации. Конечно, для нашей семьи она была слишком дорогой, но дядя накопил денег, и мы намеревались отведать местный десерт с чаем. Вот только нас туда не пустили. Вежливо посоветовали отужинать за оградой и не смущать своим видом других посетителей.
Я замолчала, уже жалея, что рассказала это. Верно, настойка во фляжке дала о себе знать… Тот день стал для меня и очень радостным, и невероятно грустным. До сих пор помню обиженное, как у ребенка, лицо тетушки, и гневно сжатые кулаки дяди. И свое опустошение. Тогда я поняла простую вещь. Центр — это для богачей. Ему надо соответствовать. Одеждой, манерами, кошельком. Он не для таких, как я. И поэтому я больше никогда не пыталась сюда попасть.
Но сейчас я ведь могу просто посмотреть? Раз мы все равно тут едем?
Вот и глазела, забыв даже о Вандерфилде. К тому же, он вопросов больше не задавал и не мешал мне наслаждаться невиданными картинами за окном мобиля.
И только когда мы свернули к окраине, а огни фонарей стали реже, я вздохнула с сожалением и отлипла от окна.
Похоже, Эш и правда вез меня домой. Сияющий центр города сменился бледными фонарями жилых кварталов, потом показалась решетка, а за ней — Котловина. Я снова зевнула, на миг прикрыв глаза. Надо же, как плавно едет этот мобиль… Совсем не трясет, не то что мой дребезжащий вагончик. Украдкой я погладила темно-красное дерево панели и мягкую кожу сиденья. Изумительно… Признаться, я впервые сидела в таком дорогом транспорте. И даже не думала, что доведется.
Мобиль свернул и вдруг рыкнул, плавно остановившись. Мы приехали? Всмотрелась во тьму за окном. Ни фонарей, ни света. Может, и правда привез закапывать?
Фыркнула своим мыслям, но стало не по себе.
Эш молча открыл дверцу и вышел. Я, подумав, тоже.
Мы стояли на мосту. За спиной скалились две каменные горгульи. Внизу белела скованная ледком река. За оградой всегда холоднее, здесь нет тепловаторов, согревающих улицы. И поздняя осень здесь разгулялась вовсю, вытягивая тепло из земли, камней и случайных путников.
Здесь все началось. Только луна сейчас тонко резала небо узким месяцем, а не наливалась полным боком.
Вандерфилд подошел к самому краю моста, качнулся с носка на пятку. Там когда-то стояла я… Молчание затягивалось, и мне стало неуютно.
Зачем мы здесь?
— Знаешь, я зову этих горгулий Пыж и Кыш. — Как жалко звучит мой голос в тиши. Тонкий, легкий, слегка запинающийся. Почему Вандерфилд меня сюда привез? Неужели все-таки хочет завершить начатое? Сбросит в реку, и никто не найдет Тину из Котловины! Я тряхнула высохшими кудряшками, запрещая себе бояться, и подошла ближе. — Потому что первая каждый раз пыжится, пытаясь протянуть ко мне когтистые лапы. А вторая смотрит презрительно, как смотрят любые создания Королевства Бездуш на таких, как я…
Затихла, недоговорив.
Фигура стоящего на краю парня сейчас тоже казалась каменной. Черные брюки, ботинки, короткая распахнутая куртка с серым мехом на воротнике. Белая рубашка. Ни шапки, ни теплых рукавиц, да и зачем они в мобиле? Светлые волосы серебрятся в свете месяца инеем. Четкий абрис профиля.
Словно картина грифелем. Та самая, из книги. Вот только вместо меня — он.
Я вдохнула холодный воздух, стало неспокойно. Хотя это и понятно, какое уж тут спокойствие?
— Что ты почувствовала там, в реке. Боль? — Спросил Эш, не поворачивая головы. Так и смотрел на реку.
— Ничего… почти ничего, — я зябко повела плечами. — Не успела. Слишком все быстро случилось. Вот только холод… Обжигающий такой… И страх.
Эш снова качнулся. И мне вдруг захотелось схватить его ладонь и оттащить от края. Глупое желание.
Я обхватила себя руками, но я мерзла не от холода, а от этого разговора. Я не понимала, как мне реагировать. От Эша-гада спасала язвительность, от Эша-сноба — равнодушие. От Эша-злобного монстра — ненависть. А этого Эша я не знала. Не понимала.
А ведь был еще Эш, нарисовавший мост, луну и тонкую фигуру на тетрадном листке…
— Я увидел тебя лишь когда ты упала, — задумчиво сказал Вандерфилд. — И решил, что ты из тех дур-самоубийц, которые сначала влюбляются, а потом ищут заброшенный мост, чтобы свести счеты с жизнью. Никогда не понимал таких глупостей.
— Тогда тебе повезло, — тихо сказала я. — Алиссия точно не станет прыгать с моста из-за несчастной любви.
Эш повернул ко мне голову. Теперь месяц освещал его спину, пряча лицо в тени.
— А ты, пустышка? Ты стала бы?
Что в его голосе? Привычная насмешка?
— Зачем ты спрашиваешь?
— Хочу знать. Ответь.
— Прыгать с моста не стала бы. Не думаю, что смерть — это выход. Бороться стала бы!
— За того, кого любишь?
Он чуть передвинулся, и стали видны его глаза. Серебристые сейчас, как и волосы. И словно нить связала. Меня — его. Его — меня. Тонкая, невидимая, но такая ощутимая. Из центра моей груди — к его распахнутой куртке. Насквозь — через шелк рубашки, кожу, мышцы… До напряженной спины. И обратно — ко мне…
— Да, — прошептала я.
— Думаешь, любовь того стоит? — вот теперь я слышу привычную насмешку. И сразу ясно, что для Эша Вандерфилда это чувство недостойно и ржавого сина.
— Только она и стоит, — хмуро ответила я.
Теперь он рассматривал меня в упор, склонив голову. Выражения глаз не видно, но лицо такое застывшее. Оценивающее. Я непроизвольно сделала шаг назад. Как-то неуютно было стоять на этом мосту вместе с тем, кто когда-то меня столкнул вниз. Так и чудилось, что Эш сделает шаг и… и что тогда?
Ответа я не знала, но на всякий случай отодвинулась подальше.
Эш снова посмотрел на лед. На меня. Усмехнулся.
— Хватит смотреть на меня так, словно я тебя сейчас в реку кину. Садись в мобиль, ехать пора.
Сам двинулся, не глядя на меня, рывком захлопнул дверцу. Я села и поерзала на сиденье. Покосилась на парня, все еще не понимая, что только что произошло на мосту. Но Вандерфилд молча нажал на педаль ускорения. Сильно! Словно торопился скорее от меня избавиться. Хотя… так оно, вероятно, и было.
