— Может, все-таки объяснишь, зачем мы здесь?
— Хочу кое-что проверить, — отозвался он. — Одну теорию. Не думай об этом.
Думать мне вообще становилось с каждой минутой труднее. И это почему-то напрямую зависело от сокращающегося между нами расстояния.
Эш поставил ладони на стекло, по обе стороны от меня. Так что мне поневоле пришлось прижаться к почти невидимой преграде.
— Страшно? — его шепот лизнул слух, как голодный зверь.
— Немного. — Я поежилась, убрала за ухо прядь волос.
— Не бойся. Это Колесо зачаровано. Никогда не ломается.
— Очень радует…
— Смотри, отсюда видно ВСА.
— Да.
И правда, вдали поднимались остроконечные башни академии.
— А вон там, над Министерством, парит механический змей. Видишь? Ты знала, что внутри него расположен пункт наблюдения за небом? Дозор, оповещающий о появлении опасности. Небесной паутины или безгрозовой молнии. Или даже летающих тварей Гряды. Такие змеи охраняют и границу.
— Я никогда об этом не слышала, — пробормотала я, запинаясь. Дыхание Вандерфилда щекотало мне висок. И почему-то рядом с ним я ощущала себя совсем маленькой… Тонкой. Беззащитной.
— Зато часовая башня — самое высокое здание столицы. Даже выше дворца.
— Надо же…
— А вон там показывают спектакли на воздушной сцене, внутри зачарованного купола, по которому стекают звездные искры.
— Угу…
— В роще у Плоского озера до сих пор растут деревья предков, в которых когда-то они устраивали себе дома. Настоящие гиганты, а не деревья. Их осталось всего пара десятков, и ночами оттуда и сейчас выходят духи. По крайней мере, так говорят. В детстве мы с друзьями пытались их поймать…
— Не знала…
— И я хочу тебя поцеловать, пустышка.
Я осеклась, проглотила свою очередную бессмысленную реплику.
— Ты сказал, что не прикоснешься ко мне.
— О губах речь не шла. Повернись, — хрипло приказал он.
Я замерла, уже не видя сияние города.
— Нет.
— Почему? Тебе понравится.
— Потому что в этом нет смысла. И это плохо заканчивается.
Втянула воздух и повернулась. Не потому что приказал, а чтобы доказать, что не боюсь.
Он глянул на мои губы и снова в глаза. Темно. Дико…
— Нет, — четко произнесла я. — Ты Вандерфилд. Я — пустышка. И здесь отрабатываю шестьдесят синов. А в расписании лишь разговоры, Эш.
— Ты странно произносишь мое имя. Скажи еще. Это ведь не противоречит… расписанию?
Он снова смотрел на губы, словно не мог оторваться.
Я нахмурилась, не понимая, в какую игру он играет.
— Эш.
Сказала твердо. Почти. Кажется, голос все же дрогнул.
— Еще…
— Прекрати…
— Скажи. Просто скажи…
— Я не хочу…
— Что с тобой не так, пустышка? — почти яростно выдохнул он.
— А может, с тобой? — прошептала я.
— Может, со мной, — легко согласился он и прикоснулся губами к моему виску. Скользнул вниз открытым ртом… По скуле. По губам. Еще не целуя, но уже заставляя дрожать.
— Не надо!
— Снова нет? Я тебе не нравлюсь?
— Я хочу уйти…
Еще одно прикосновение губ. К глазам. Щеке. Краешку губ. И горячая волна, испугавшая меня до дрожи.
— Тебе ведь нравится. Не отрицай, я чувствую.
Горячее прикосновение губ к шее.
— Прекрати…
— Щенку Грину ты позволяешь не только поцелуи?
Вот про Томаса он зря! Разум вернулся, и я уперлась ладонями в грудь Вандерфилда.
— Ты избил парня! За какую-то жалобу! Он просто пытался меня защитить!
— Ну надо же, благородный какой. Слабак.
— Он не слабак!
— Он даже не защищался.
— Он не умеет драться!
— Если мужчина способен защищать девушку лишь языком, то он слабак! — рявкнул Вандерфилд, отстраняясь.
— Ты сломал ему руку!
— В другой раз будет держать свои клешни при себе! Твоего дружка даже бить неинтересно. Щенок!
— Да что ты понимаешь?! — разъярилась я. — Томас честный, умный и благородный! Тебе с ним не сравниться!
Лицо Эша застыло, в глазах появилось что-то убийственное. Я прикусила язык, опасаясь сделать Томасу хуже. Вандерфилд наклонился, вдавливая меня в стекло. Я задохнулась от подступившей паники. Казалось — еще миг, и хрупкая преграда не выдержит. И тогда мы оба рухнем вниз!
— Да я бы повесился, сравнись я с ним, пустышка! — презрительно усмехнулся блондинистый гад.
Я по-прежнему упиралась ладонями в его грудь. Эш по-прежнему нависал, не давая мне отодвинуться. Глаза в глаза, сплетая дыхание. Пульсируя напряженными телами. Эш поднял руку и запустил пальцы в мои волосы, сжал в кулак. Что происходит с нами? Мы горим…
Наверху заскрежетало, загрохотало и запищало. Кабинка дернулась, встряхнулась и… замерла.
Вандерфилд поднял голову.
— Что случилось? — отмерла я. — Что? Колесо не крутится! Мы что же… Сломались?
— Это невозможно, — все еще хрипло пробормотал Эш. Отошел от меня, осмотрелся.
— Да? Но мы стоим! Не двигаемся!
Наше ненадежное пристанище зависло почти на пике Колеса, и земля отсюда казалась неимоверно далекой. В железных перекрытиях что-то скрипело и скрежетало, на миг возникло жуткое ощущение, что кто-то отгрызает нашу кабинку от центральной оси. И через минуту мы рухнем вниз!
— Святой Фердион! Я, кажется, боюсь высоты!
— Прекрати паниковать! — приказал Вандерфилд. Выглядел он собранным и спокойным. Разве что немного злым… — С нами ничего не случится. Колесо зачаровано и сейчас снова поедет!
Жуткий треск и грохот прервал его слова. Нас качнуло. Я вскрикнула. Мы падаем! Боги, мы падаем! Снаружи разлетелся сноп искр, похоже, что-то загорелось… Внутрь кабины повалил черный удушливый дым. Я затравленно осмотрелась.
— Не бойся! — Эш схватил меня за плечи, встряхнул, отвлекая от душевынимающего скрежета. — Слышишь меня? Ну же, пустышка! Тина!
Я так удивилась, что он знает мое имя, что перестала дрожать и уставилась в сосредоточенное лицо парня.
— Слушай меня. Здесь нельзя оставаться. Сейчас мы попытаемся спуститься…
— Что?
— Спуститься вниз. Ты не будешь бояться, поняла?
— Эш, мы выше Часовой Башни!
