Хотя они в любом случае будут.
Тина.
Покатал имя на языке. Непривычно. Странно. Мягко так… Обволакивает нёбо, ласкает…
Растянулся на кровати, прикрыл глаза. Хочу еще. Я до одури хочу ее снова…
* * *
Проснулась я, как обычно, до рассвета. Потянулась, с легким недоумением прислушиваясь к ощущениям в теле. И вспомнила. Состязание, страх, когда Эш упал, его злость… капли воды, стекающие по коже. Поцелуи до распухших губ. Соединение…
Вздохнула и открыла глаза.
В комнате мягко горит ночник, за окнами еще темно. И я здесь нахожусь одна. Тихонько сходила в туалетную комнату, потом умылась и оделась. Заправила постель. И выбралась в коридор.
Одна из дверей оказалась распахнутой, я заглянула. Эш спал, раскинувшись на кровати. Я привалилась к косяку, размышляя. Ну и что мне теперь делать? Будить его? Или ждать, пока сам проснется?
И что будет, когда он откроет глаза?
Нахмурилась.
Постояла еще, глядя на его спину с выступающим рельефом мышц, мотнула головой и прикрыла за собой дверь. Отошла от двери и тихонько спустилась на первый этаж. Осмотрелась.
Красивая мебель из светлого дерева, камин с мраморной полкой, лестница, украшенная резными перилами, изящные безделушки и пейзажи на стенах. Все подобрано со вкусом и ненавязчиво шепчет о достатке хозяев. Я не разбиралась в дорогих вещах, но не надо быть экспертом, чтобы оценить обстановку. У двери рассыпаны сины. Блестящие монеты и мятые купюры. На некоторых — отпечатки грязных ботинок. Эш просто топтался по ним, не придавая значения деньгам, на которые моя семья могла бы жить несколько месяцев.
Я сжала виски.
И что я делаю здесь?
Да я словно сорняк, случайно выросший посреди оранжереи. Не к месту.
Вчерашний день прокатился в памяти. Подснежник из бумаги, поцелуи в полумраке, страх за Эша… Мои чувства к нему — пугающие и непонятные. То желание придушить, то нежность и страсть до какой-то невообразимой высоты…
И ведь знаю, что нельзя мне все это чувствовать. К нему — нельзя.
И еще есть Алиссия! Невеста. Которая идеально подходит и Эшу, и богатой обстановке этого и любого другого дома семьи Вандерфилд. Мне первая красавица ВСА сильно не нравится, но я с детства усвоила, что нельзя брать чужое. И поэтому сейчас испытывала стыд и вину. Снова посмотрела наверх, но из спален не доносилось ни звука.
Тихо подобрала свою куртку и шапку, обулась, осторожно переступила через сины и вышла на улицу.
Квартал богачей порадовал спящими домами, витыми оградами и фигурками зверей и птиц, созданными из вечнозеленых кустарников. Кое-где стояли тепловаторы, создавая приятную температуру для прогулок. Яркие фонари освещали мой путь серебристыми кругами света.
Никого не встретив, я подошла к станции и там села на первый вагончик до ВСА. На проезд ушли все сины, которые я взяла с собой. Зато доехала до самой академии, в которой как раз открылись двери. Первым делом я прокралась в свою комнату, соседки еще сладко спали. Тихонько раздевшись, я взяла учебники и отправилась в столовую. Есть хотелось просто ужасно!
Вандерфилд ворвался в столовую, когда я доедала вторую тарелку каши. Голова как обычно непокрыта, куртка нараспашку… Его напряженное лицо испугало студентов, которые, как и я, пожертвовали сном ради еды.
Эш сел напротив и уставился на меня.
— Почему ты сбежала?
Я с легким сожалением отложила ложку.
— Разве ты не должен был обрадоваться? Я избавила нас обоих от неприятных минут, Вандерфилд. Тебе не пришлось высаживать меня подальше от академии, чтобы нас не увидели вместе. А мне не пришлось из-за этого расстраиваться. И кстати, ты сел со мной за один стол. На нас уже смотрят.
Он прищурился.
— А ты бы расстроилась, значит? Если бы я тебя высадил?
— Да какая разница! Ты Вандерфилд, я пустышка из Котловины, со вчерашней ночи ничего не изменилось.
— Тогда почему ты вчера осталась? — его голос слегка охрип.
Я не стала отвечать. Эш смотрел слишком пристально.
— Не надо на меня так глазеть, — занервничала я. — И сидеть рядом. Студенты вон уже шепчутся.
— То есть, это ТЫ не хочешь находиться рядом со мной? — изумился он.
— Мне и без тебя хватает проблем, — буркнула я. — А с тобой их прибавится.
Он сжал губы. А потом положил на стол конверт. Я заглянула внутрь и с недоумением увидела внутри сины. Краска бросилась в лицо, дышать стало нечем. Конверт упал на стол.
— Да как ты…
— Аддерли, это не то, что пришло в твою ненормальную голову! — рявкнул Эш на всю столовую. Кто-то даже покосился на меня с жалостью, верно, подумали, что неприкосновенный меня за что-то отчитывает. Вандерфилд выдохнул, потер лоб и добавил: — Это то, что я тебе должен. Ты свой контракт читала?
Все еще пыхтя от злости, я мотнула головой.
— Так я и думал! Вот, смотри! Здесь твоя подпись, мне прислали бумагу из Магистерии. Я нанимаю помощницу по хозяйству и за это плачу ей ежемесячную плату. Видишь?
Строчки плыли перед глазами. И правда. Что-то такое там сказано… Но так размыто, что я даже не поняла, что речь о деньгах! «Наниматель обязуется обеспечить поддержку помощника в рамках установленных Магистерией норм и правил…»
— То есть ты должен был мне платить с самого начала? — дошло до меня. — Должен был! И ты это знал! Да я месяц живу впроголодь!
Челюсти Эша сжались до хруста, глаза потемнели.
— Ненавидишь меня? — спросил он.
Я честно кивнула. Как вспомню вечное урчание в животе…
— Ненавидишь, понимаю. Но я даже видеть тебя не мог. Думал, придушу где-нибудь за углом. Поначалу…
— Поначалу?
Он помрачнел. А потом посмотрел мне в глаза, и я снова вспыхнула от этого взгляда. Так он смотрел там, под маленьким домашним водопадом, в окружении зачарованных звезд…
Вандерфилд припечатал конверт к столу.
— Поднимись ко мне, Тина. Сейчас.
Я прикусила губу, глядя в потемневшие глаза. О да, я уже знала этот взгляд. И желание, которое билось за расширенными зрачками. Покачала головой.
— Нет.
— Снова? — разозлился он. Разрушительные эмоции бурлили в нем постоянно, легко вскипая до белой пены ярости.
И вряд ли наш разговор так закончился бы, но кто-то из студентов не выдержал — подбежал, восторгаясь вчерашним соревнованием. Мигом налетели остальные почитатели, окружили Вандерфилда плотным кольцом. Даже о еде забыли!
Я сунула в рот еще одну ложку каши, глядя на начавшийся переполох. Эш кому-то ответил, криво улыбнулся. Но даже эту снисходительную усмешку многие встретили с восторгом. Ненормальные!
