Отодвинув тарелку, я вытерла рот и поднялась.
Эш рявкнул на докучливых поклонников, шагнул ко мне.
— Мы не договорили.
— Разве? Не понимаю, что ты хочешь обсудить. Тебя вон… почитатели ждут. Еще немного, и плакаты развесят в честь божественного Эша.
Вандерфилд медленно улыбнулся.
— Ты ревнуешь, Аддерли?
— Мне все равно! У тебя своя жизнь, у меня своя. Они у нас разные, Вандерфилд.
— Поговорим в моей комнате, — недовольно косясь на восторженных студентов, процедил парень.
— Да не о чем тут говорить, — упрямо повторила я. Ну как он не понимает, что делает лишь хуже? Нам обоим! — На этом всё.
На миг показалось, что Вандерфилд не сдержится и стол полетит в стену вместе со всеми тарелками и моей недоеденной кашей. Но он лишь глянул сверху вниз, словно ушатом ледяной воды окатил.
— Всё будет тогда, когда я скажу, пустышка.
Развернулся и ушел.
* * *
День покатился своим чередом — занятия, учебники, задачи и доклады. В обеденный перерыв я наведалась в столовую, чтобы съесть тарелку супа и мясное рагу. От сытости захотелось спать, так что я расщедрилась еще и на кружку бодрящего кофе. Заветный конверт я спрятала на самое дно сумки и все еще не могла поверить в то, что голодовка закончилась! Неужели я теперь смогу нормально питаться и даже покупать необходимые мне вещи? И неужели поломойкам полагается такая большая сумма? Тогда неудивительно, что в Магистерии очередь из желающих служить неприкосновенным! Вот расскажу родным, порадую. А то дядя с каждым моим приездом все больше мрачнеет, а тетя подсовывает кусочки мяса и сладости, которые прежде редко водились на нашем столе. Подкармливает.
Но теперь я и сама смогу купить конфет, чтобы порадовать тетушку и дядю!
Урок чароита был прерван самым удивительным образом. На аудиторию наползла тень, и кто-то подскочил, глядя в окно.
— Абстраликсы полетели!
Студенты повскакивали со своих мест, кинувшись к окнам. А потом и вовсе — вон из помещения. И даже наш строгий профессор на такое вопиющее нарушение дисциплины лишь улыбнулся и похромал следом за толпой учеников. В коридорах уже царило столпотворение. Хлопали двери аудиторий, горохом сыпались из них студенты. И все кричали:
— Абстраликсы полетели! Скорее на галерею!
Толпа закружила меня и увлекла на открытые галереи, полукругом соединяющие башни академии на уровне третьего этажа. Пристроившись за здоровым старшекурсником, мне удалось пробиться к самым перилам и застыть, с восторгом наблюдая изумительное зрелище.
Абстраликсы — удивительные создания. Теплое время года они проводят, зарывшись в ил на берегах реки, напоминая при этом огромные мраморные валуны. Их вполне можно принять за камни, так неподвижно они лежат. Свою жизнь абстраликсы проводят в полудреме и ленивом поедании водорослей. А вот с наступлением холодов стая неожиданно выбирается на берег, отряхивается, раскрывает то ли плавники, то ли крылья и, лениво перекатываясь, взмывает в небо. И как этим тучным и огромным созданиям удается летать, я не понимаю по сей день.
Но все знают, что проводить взглядом улетающую стаю — значит благополучно пережить наступающую зиму. И потому сейчас все жители столицы отбросили свои дела и задрали носы, глядя в небо.
Над шпилями ВСА медленно плыли грузные абстраликсы. Массивные продолговатые тела, величиной с корову, лениво шевелили парусами-крыльями, заслоняя солнце. Стая оказалась огромной — не менее четырех десятков этих поразительных созданий. И впервые в жизни я видела абстраликсов настолько близко. Руку протяни — и можно коснуться, погладить пятнистую шкуру! В воздухе эти создания плыли также медленно и неспешно, как делали всё в своей неторопливой жизни.
Студенты восторженно примолкли, когда возле галереи зависло несколько зверей. В нашу сторону повернулась голова одного из них, и лиловые глаза моргнули, рассматривая нас. Совсем близко! Я даже видела крохотные белые перышки на огромном брюхе и смешные перепончатые лапки, прижатые к нему. И длинные кошачьи усы, топорщащиеся на морде!
— Он на тебя смотрит! Нет, на тебя!
Создание с лиловыми глазами смотрело прямо мне в лицо. Очень внимательно. Разумно. Ну да, ведь это не совсем звери… Парус-крыло надулось, ловя ветер. И вся стая медленно потянулась в сторону южного моря.
Студенты примолкли, наблюдая их полет.
— Ну всё, улетели. На днях похолодает, — со знанием дела оповестила стоящая рядом Грейс.
И это тоже было правдой. Полет абстраликсов означал, что осень закончилась.
— Наконец-то! — обрадовались многие. — Значит, сегодня Костры, а там и до Ночи Тысячи Свечей недалеко! И занятия сегодня отменят!
— Отменят? — удивилась я.
— Ну конечно! Большие Костры ведь! Эй-ей! Здорово! Погнали! Бежим!
Про Костры я поняла, эту традицию свято чтут все жители города. Как только тень абстраликсов накроет столицу, горожане высыпают на улицы, чтобы сжечь кучи сухих листьев. Их намеренно не убирают, считается, что костры можно разводить лишь с отлетом стаи.
Но если большинство студентов Костры радовали и означали для них скорое наступление Ночи Свечей и праздников, то я по привычке поежилась. Для жителей Котловины зима — тяжелое время. Наши тротуары заносит сугробами, дорожки покрываются льдом. Холодная вода в домах бежит с перебоями, ведь трубы замерзают. Да и расходы становятся больше — на тепловаторы, на огонь, на теплую одежду и горячую еду. И это не говоря о болезнях, норовящих свалить с ног замерзающих жителей окраины!
Нет, я не любила зиму, хотя именно на это время выпал мой день рождения. Но ведь эта зима совсем другая, и проведу я ее в академии!
Подхватив чей-то радостный вопль, я снова побежала за гомонящей толпой, прижимая к боку свою сумку.
Костры! И надо обязательно сжечь охапку листьев, оставить в огне все дурное! И надо сказать, в этом году я как никогда желала это сделать!
Со смехом студенты высыпали наружу и понеслись на поле за академией. В стороне от облетевших кленов их уже поджидали преподаватели. С радостью я увидела вернувшегося господина Аодхэна, он выглядел уставшим, но спокойным. Рядом топтался профессор арифметики, сияла Тензия, и даже улыбалась госпожа ректор. И еще здесь были неприкосновенные!
Меня быстро определили в какую-то группу и велели собирать листья. Я с азартом принялась за дело. Работать на свежем воздухе оказалось одно удовольствие, к тому же вокруг царила радостная и оживленная атмосфера. Я орудовала граблями, когда рядом возник ухмыляющийся Эрик.
— Эй, Котловина, вот ты где, — улыбнулся он во весь щербатый рот и, воровато оглянувшись, сунул мне в руки фляжку. — Держи. Это чтобы согреться и отметить Костры. Да не бойся ты, я же по доброте. И вообще… — он взъерошил вихры на затылке. — Ты хорошая девчонка, Котловина. Добрая!
