— Я хочу узнать, как вы сработались с вашим нанимателем.
— А? О… Все хорошо. Спасибо.
— Правда? — профессор поднял темные брови. И снова окинул меня взглядом, заставляя уже не краснеть, а злиться. И что он так уставился? На мне цветы не растут, как говорят в Котловине!
— Да!
— Очень рад это слышать, — вкрадчиво отозвался заклинатель. — И все же… Вам стоит быть… более благоразумной, Тина.
— Я вас не понимаю, профессор.
— Думаю, понимаете, — криво улыбнулся мужчина. — Хорошего дня.
— Хорошего дня… — повторила я в спину удаляющегося профессора.
* * *
Раз уж урок я все равно пропустила, то решила наведаться в, библиотеку. Книжная башня встретила меня тишиной и пустотой, в это время здесь никого, кроме смотрителя не было. А он, услышав мой невнятный запрос, покряхтел, повздыхал и указал на огромный талмуд, занимающий отдельный стол. Это была не книга. Эта была книжища!
— Сама ищи!
Похоже, после учиненного с Ривзом беспорядка, старик меня крепко невзлюбил. Но огорчаться я не стала. Несмело приблизилась к старому талмуду, на обложке которого красовалась птица — символ знаний. Красные глаза-камушки поглядывали остро и внимательно, выгнутая шея, разведенные крылья и острые когти олицетворяли полет к новому и трудность учения.
Я робко погладила птицу, словно попросила прощения за то, что тревожу. Внутри оказался указатель, мелкие строчки ползли сверху вниз как бесчисленные полчища букашек. Искать среди них нужные можно годами! Желтые страницы пахли тленом… И вдруг вспомнились слова Аодхэна о том, что бумага — удивительный материал. Начало и конец.
Я быстро повертела головой, но смотритель ушаркал куда-то за стеллажи. Погладила хрустящие листы. Сосредоточилась, ощущая уже знакомое покалывание в пальцах. Вот бы книга помогла мне с поиском! Что я хочу найти? Во-первых, любое упоминание о lastfata.
— Ищи… — прошептала я книге.
Талмуд дрогнул, снова очнулся. Хлопнули крылья-обложки, стряхивая пыль. Шевельнулись листы. И завертелись с такой скоростью, что я отшатнулась от налетевшего ветра!
Бум! Бухнулись страницы, раскрывая фолиант почти в конце.
Я присмотрелась. Всего три упоминания искомых слов. Первое найдено в книге «Откровение». Автор — Патрик Фердион.
Второе — заметка пятнадцатилетней давности в газете «Скандалы и опровержения».
Последнее — исследование некого заклинателя, чье имя стерлось на обложке, и остался лишь номер в указателе.
Я выписала данные по местонахождению материалов. И задумалась. Может, мне удастся найти еще что-то?
Ласково погладила книгу, листы в ответ шевельнулись и загнулись углами, словно пытаясь коснуться пальцев. Затрепыхались, как живые. Мне нужно найти что-то про Камелию. Вот только знать бы ее фамилию! Верно, напрасная затея… Сколько источников выдаст мне талмуд? Одна надежда на то, что это женское имя — редкое для Королевства, в Тритории его почти не используют. Может, это мой шанс? И если я правильно запомнила разговор профессора разрушения с ректором, то искать надо что-то об академии.
— Найди всех студенток ВСА с именем Камелия! — приказала я книге.
Фолиант замер, словно задумался. А потом очень медленно, неуверенно перевернул страницу. Еще одну. И еще несколько!
Я склонилась над книгой, разбирая бисер буковок.
«Судебные постановления и процессы». Стеллаж 17, секция «Законов и сводов», полка 358. Ого, это же где-то под потолком!
— Спасибо, — снова погладила я фолиант, и тот качнул листами.
А я отправилась вглубь башни разыскивать нужные мне полки и секции. Откровение Фердиона оказалось в закрытом отделе, куда у меня не было допуска. Но я вспомнила, что видела книгу у Вандерфилда. Может, Эш разрешит ее посмотреть? А за последним справочником и правда пришлось лезть по дрожащей лесенке почти под самую крышу, обмирая от ужаса и пытаясь не смотреть вниз. Хотя Брин как-то говорила, что эти шаткие и ненадежные с виду конструкции тоже зачарованы и ни один студент с них пока не упал. Но с моей везучестью я вполне могу стать первой!
К счастью — обошлось.
Добыв нужные материалы, я уселась за стол и включила лампу.
«Скандалы и опровержения» оказались бульварной газетенкой самого низкого пошиба. Несколько плохо пропечатанных листков, сшитых между собой белой ниткой. Такие продают в Котловине, правды в них ни на син, люди так и говорят про обман — белыми нитками шито. И даже странно, что такое чтиво оказалось в архиве ВСА. Впрочем, судя по размерам, здесь хранилась почти вся бумажная продукция за многие годы. Библиотека академии уступает только королевской, это все знают.
«Что скрывают от людей заклинатели?» — кричал заголовок газетенки. Я вчиталась в смазанный текст на серой дешевой бумаге.
«Долгие годы нас обманывают! Не верьте заклинателям! Бездушные виновны!
Наша замечательная газета и лично я, Марк Правдивый, открою вам глаза на бесчинства, творимые нелюдями с магией вместо души!
Читайте мои статьи и знайте правду!
Уже не первый раз я пишу о том, что чары — зло. Они отбирают души! Бездушные заклинатели способны на всякого рода злодеяния и преступления. Но самое ужасное, именно они повинны в бедах простых людей, живущих за оградой. Небесная паутина, ядовитые споры, черный туман… Сколько жизней унесли эти проявления чар? Да-да, я не ошибся. Именно чары повинны в появлении сих ужасных и смертоносных явлений! Богачи Бездуш напускают их на нас, а сами прячутся в своих каменных домах! Но это еще не все. Твари Гряды! Нападения жутких хищников на беззащитных людей окраины! В этом также виноваты заклинатели…»
Я хмыкнула. Макс Правдивый, похоже, был обычным бульварным писакой, изо всех сил раздувающим скандал для своей газетенки, чтобы повысить продажи. Но что дальше?
А дальше не было листа, его, похоже, кто-то вырвал. Зато следующий начинался с оборванного слова «…lastfata!»
И дальше:
«Копье судьбы, мои дорогие! Так называется этот ужас. Этот кошмар, порожденный самой магией и обернувшийся наказанием для тех, кто потерял душу. Но больше всего для нас! Мы все обречены! Гибель уже стоит на пороге, поджидает за каждой дверью. Пока копье живо, пока оно дышит в телах бездушных, покоя не будет. Твари Гряды уже вздыбили шерсть. Вы думаете, что видели худших из них? Вы ошибаетесь. Худшие впереди!
Читайте Макса Правдивого и покупайте следующий выпуск, в котором я расскажу о…»
Я отложила газетенку. Из всего прочитанного я лишь поняла, что надо спасаться, и скоро мы все умрем. Но так как газета была пятнадцатилетней давности, надежда все же есть. Хотя… я нахмурилась и уставилась на дату выпуска. Потом выхватила из сумки свой учебник по хронологии, перевернула страницы.
