– Нет уж, сперва мне нужно одеться, пока я не умерла от обморожения! – крикнула я в ответ, а потом шумно захлопнула дверь.
Первым делом я бросилась к телефону на случай, если Гай написал мне, пока я мылась. Все бы наладилось, если б он только мне написал. Если бы кто-нибудь и впрямь обо мне позаботился.
Экран телефона оказался мучительно пустым. Я вскрикнула и швырнула телефон в угол. Он рухнул на деревянный пол, и по дисплею пробежала трещина. И тут ко мне без предупреждения ворвалась Роуз.
– Эви, что случилось? Мама плачет в коридоре…
– Лучше ко мне не подходи, – громко ответила я, чтобы и мама услышала. – Разве она не боится, что я дурно на тебя повлияю? Что от общения со мной и у тебя крыша поедет?
– Она же хочет тебе помочь, Эви, – тихо сказала Роуз.
– Можно было догадаться, что ты встанешь на ее сторону, – проворчала я, торопливо натягивая на себя одежду – слой за слоем.
Украдкой заметив свое отражение в зеркале, я поймала себя на мимолетной мысли, которая, впрочем, скоро потонула в море ярости.
Мимолетная мысль
Как ты отощала, Эвелин.
А я ведь должна была поддерживать здоровый вес, питаться трижды в день! Да, пожалуй, в последнее время я и впрямь мало ела, но лишь потому, что у меня не было никакого аппетита. А еще потому, что от еды может затошнить! Я натянула еще один свитер и шесть раз обмотала шею шарфом.
– Я на твоей стороне. Как и мы все, – сказала Роуз.
– Ты со мной говоришь прям как переговорщик с террористом, у которого в заложниках куча народу.
Ее лицо исказилось от боли, но мне было плевать. Мне-то было еще хуже! От слез зрение совсем затуманилось.
– Куда ты?
– На улицу, – отрезала я, надевая шапку с помпоном.
– А дальше куда?
– К подружкам, – буркнула я.
В конце концов, сегодня же и впрямь должно было состояться очередное собрание Клуба старых дев у Лотти дома.
– Может, сначала посидишь и поговоришь с нами немного, а? Пока мама не успокоится. Мы страшно за тебя волнуемся, Эви!
– Нет.
– Ты все только усугубляешь!
– Господи боже, Роуз! Ты можешь вообще вести себя как и положено в твоем возрасте? Можешь, как нормальная сестра, помочь мне удрать? А то ты вся такая беленькая да пушистая, как я погляжу!
Роуз расплакалась, и у меня сжалось сердце. Но за себя я тогда переживала куда больше. За себя, за мыльную корку, отслаивающуюся от моей кожи, за кожу, слезавшую с рук, за сообщения, которых мне так и не прислал парень, который и заварил всю эту кашу. Это было просто невыносимо, и у меня в душе не осталось места для чувства вины.
Я схватила свой растрескавшийся телефон, прошла мимо плачущей сестры и выскочила из дома. Вслед мне раздалось изумленное мамино: «Эви! ЭВИ!»
Глава тридцать шестая
– ЭВИ! – ВОСКЛИКНУЛА МАМА Лотти, открыв мне дверь, и тут же расставила руки для крепких объятий. От нее пахло специями, и мне не хотелось к ней прикасаться. Я инстинктивно отшатнулась и зашлась фальшивым кашлем.
– О, мисс Томас, лучше не подходите близко, а то у меня ужасная простуда! – сказала я, мило улыбнувшись, и шумно шмыгнула носом.
– Ох, бедняжечка! То-то, я гляжу, у тебя глаза такие красные! Может, заварить тебе эхинацею? Эмбер уже наверху. Могу принести тебе чай прямо туда!
– Ох, спасибо большое, не стоит!
Я одарила ее улыбкой и нырнула сквозь украшенную бусинами занавеску на лестницу. У порога комнаты Лотти я замерла, приводя в порядок чувства. Лицо у меня было уже не заплаканное, а все потому, что я дважды обошла квартал, пока рыдания не стихли. А дрожь в руках почти прекратилась. Мне очень нужно было войти в комнату и повидаться с девчонками. Нужно было стать нормальной, посмеяться с подружками, поболтать с близкими, не расстроив их до слез своим безумием.
Кожа у Лотти на лице раскраснелась – явно от поцелуев с щетинистым молодым человеком.
– Ну что, у Тедди шерстка пожестче, чем у плюшевых медвежат? – поинтересовалась я, похлопав подругу по спине.
Эмбер слабо и встревоженно улыбнулась и подвинулась, уступая мне место на большом кресле-мешке. Расстраивать ее мне совсем не хотелось, так что я присела рядом и одарила ее теплой улыбкой. А вот Лотти закатила глаза:
– Умоляю, ни слова про медвежат Тедди! Я все эти шутки уже выслушала от Эмбер, пока тебя не было.
– Как все прошло? – спросила я, легонько пнув ее.
Лотти достала маленькое зеркальце, вздохнула и взяла с прикроватного столика тюбик увлажняющего крема.
– Ну… Кажется, траур по выдуманным отношениям с Тимом наконец официально закончен!
– А отношения с Тедди официально начаты?
Лотти улыбнулась:
– Возможно… Слушай! А что у вас там вчера с Гаем стряслось? И с Итаном? У тебя совсем, что ли, крыша поехала или ты просто натворила делов по глупости?
Я пока и сама не знала, в глупости ли все дело. А вот насчет «поехавшей крыши» Лотти попала в яблочко, хотя я всеми силами старалась это скрыть. Кстати, Гай мне так и не написал, но ведь и не обещал написать!
– Ох, да, вечер выдался немножко драматичный, – поведала я. Впрочем, сегодняшнее утро было не лучше, но рассказывать о нем я не собиралась.
Лотти принялась натирать кремом раскрасневшиеся щеки.
– Немножко драматичный? Да ты умудрилась замутить аж с двумя парнями! Даже мне такого никогда не удавалось! Признавайся, ты побрызгалась духами с нелегальными феромонами, про которые я читала в интернете? От них мужики начинают на тебя просто штабелями вешаться.
– Да ну тебя! – возмутилась я и кинула в нее кусочком ткани от недавно лопнувшего кресла-мешка. – Может, дело в моем природном очаровании, привлекательности и соблазнительности?!
Лотти еще раз посмотрелась в зеркальце:
– Либо в том, что один из парней, по его же собственному признанию, зависим от секса, а второй испытывает к тебе странное садомазо-влечение. Скажи лучше, вы с Эмбер уже помирились?
Эмбер, сидевшая рядом, заметно напряглась. Я медленно повернулась к ней:
– Ну да… наверное!
К моему изумлению, по щеке Эмбер скатилась слеза.
– Прости меня, Эви! И, пожалуйста, не злись! Мне стыдно, что я донимала тебя своими советами. Мне Гай не нравится, это правда, но я больше не буду с тобой это обсуждать!
Внутри у меня пробудилось чувство вины, и я нервно сцепила руки. Ну почему я сегодня всех довожу до слез? Я что, мегера? Или одна из тех стерв, которые даже не осознают собственной стервозности? Я ведь просто хочу нормальной жизни и не желаю никому зла! Но люди никак не хотят оставить меня в покое!
