Без сомнения, вы возразите, что моя уверенность, как и ваша собственная, основана на предположении, а не на факте. Но поскольку вы выбрали невежество, вы и не представляете, что я знаю кое-что, что, кстати, известно и королю, вашему брату. Мы разговаривали с магистром Фасиль.
Используя теургию, находящуюся за пределами моего понимания, она может общаться с Последним Книгохранилищем. Его магистры рассказали ей, что враг близко. И если бы мы – ваш брат и я – были склонны сомневаться в ней, нам все равно пришлось бы поверить, потому что дозорные заметили корабли, приближающиеся к заливу Огней. Военные корабли, Лоум, а ведь несколько поколений никто ни в Беллегере, ни в Амике не видел ничего подобного.
Война приближается, ваше высочество. Она растопчет и Беллегер, и Амику.
Внезапно королева-консорт поднялась со стула. Она подошла к двери, словно ей больше нечего было сказать, словно она даже забыла о самом существовании принца Лоума. Там, впрочем, она снова обернулась к нему – может быть, в последний раз.
– Вы вольны сомневаться во мне, ваше высочество. – Голос королевы звучал уже мягче. В нем слышалась только жалость к нему, и в ее глазах читалась только жалость. – Но будьте честны, сомневайтесь и в самом себе. Ведь если вы ошибаетесь, все ваши желания, заговоры и тайны служат только одной цели – приблизить падение наших королевств.
Глядя, как королева кладет руку на щеколду двери, Лоум запаниковал. Его проницательность, его сообразительность, его превосходство, его нежелание повиноваться – все покинуло его. Королева собирается открыть дверь стоящим снаружи гвардейцам. Сейчас они войдут и заберут его на смертную казнь. Это был его последний шанс – и все же принц не мог заставить себя признаться. Хотя королева уже доказала его вину.
Умоляющим голосом он спросил:
– Какое же вы приняли решение?
Видимо, его вопрос удивил ее. Королева Эстия приподняла бровь.
– Приняла решение?
– Моя жизнь в ваших руках. – Ради собственного спасения Лоум заставил себя говорить твердо: – Что вы со мной сделаете?
– Я? – Королева-консорт нахмурилась. – Ничего подобного. Вы слишком мало знаете, чтобы поступать мудро, и слишком зазнались, чтобы признать свою вину. Я уже закончила с вами.
Если мой муж не хочет брать на себя ответственность за вашу жизнь, он волен передать решение вашей судьбы кому-нибудь другому. Земскому начальнику Эрепосу, генералу Кламату или даже Элгарту. Но – не мне.
В отчаянии принц Лоум сделал попытку повлиять на королеву, на то, что она скажет своему мужу, его брату.
– Когда наступит этот день, – убеждал он Эстию, – когда кто-нибудь станет решать мою судьбу, скажите ему, что я знаю больше, чем они думают. Я не настолько невежествен, как вы полагаете. Я владею тайной, которая стоит больше, чем любое признание вины.
Добродушие сразу покинуло королеву. В ее голосе послышался скептицизм.
– И что же это за тайна?
Борясь за жизнь, принц уцепился за соломинку. Эта тайна была последним, что у него оставалось. Если он раскроет карты слишком рано, то ничего не добьется. И ничто больше не встанет между ним и палачом.
Ему пришлось подавить ужас и слезы, прежде чем он смог выговорить:
– Я поделюсь этой тайной с королем Бифальтом, когда он будет готов поверить мне.
На мгновение во взгляде королевы-консорта, как почудилось Лоуму, промелькнуло желание задать еще один вопрос. Однако оно тут же исчезло. Отвернувшись, Эстия открыла дверь и вышла, затворив ее за собой.
Не отдав гвардейцам приказа войти.
Принц Лоум беспокойно ждал еще несколько ударов сердца – не более полудюжины. Затем с трудом заставил себя подойти к двери и опустить засов.
И тогда в бешенстве бросился на диван. Возможно, даже немного порыдал. Впрочем, в последнем Лоум не был уверен – он плохо помнил, что тогда с ним происходило.
Вот ведь пекло! Пекло! Он повторял это снова и снова. Чтоб их всех! Коварная женщина… Даже хуже, чем Лоум мог себе представить.
Но она отсрочила его смерть. Какое-то время, по крайней мере, ему будет позволено жить.
Несмотря на учиненный допрос – и впервые в своей жизни – Лоум был благодарен женщине, на которой женился его брат.
Глава восемнадцатая
Шпион и архижрец
В день возвращения королевы-консорта из Амики – собственно, тогда же, когда король Бифальт выехал ей навстречу – в Кулак Беллегера из залива Огней в спешке прибыл гонец. Далеко в океане, на самом горизонте заметили паруса.
Первой реакцией короля было вскочить на свежего коня и помчаться к заливу сразу же, как только генерал Кламат соберет достаточное войско для ответа на эту угрозу. Но еще прежде, чем это случилось, от капитана Флиска и генерала Форгайла пришло второе сообщение. Новый гонец привез более подробный отчет, и необходимость в срочных действиях отпала.
Суда, способные переплыть море, никогда до этого дня не появлялись у берегов Амики или Беллегера, и не только на памяти офицеров, командовавших укреплениями залива, но и на памяти всех ныне живущих в обоих королевствах. И беллегерцы, и амиканцы слышали такие слова, как «корабли» или «паруса», но могли только представлять или догадываться, что это на самом деле такое. Второй гонец описал эту невидаль – удалось рассмотреть три из замаячивших на горизонте кораблей – как «плавающие крепости». Движение их явно зависело от ветра: над палубами возвышались огромные стволы из черного дерева с гигантскими холстами, улавливающими воздух. Сами корабли были сделаны из того же материала, что и стволы. Черное дерево походило на высохшую кровь, которой магия придала форму кораблей. Паруса же, напротив, были кипенно-белыми, такими, что глаза начинали болеть от взгляда на них, словно они отражали весь льющийся с неба свет.
Корабли подходили к заливу зигзагами, уклоняясь то в одну, то в другую сторону, но всегда уверенно следуя одним и тем же курсом. Приблизившись, однако, к тем страшным рифам, что блокировали залив, эскадра остановилась.
Люди, кажущиеся на таком огромном расстоянии крошечными, толпились на палубах, внимательно разглядывая преграду. Через время корабли развернулись и позволили ветру унести себя прочь.
Важное событие, вне всякого сомнения. И Элгарт, узнай он о нем, предпочел бы разделить всеобщую суету и тревожное настроение, охватившее обитателей Кулака Беллегера после донесений с залива. Элгарт, такова уж была его сущность, вечно хотел быть в курсе всех событий. Но в это время самоназванный глава шпионов, поглощенный своими заботами, отсутствовал в Кулаке.
Его не покидало чувство, что в Отверстой Длани, несмотря на смерть короля Смегина, все еще оставались люди, способные нанести вред обоим королевствам. Кроме того, его продолжал смущать орден Великого бога Риля. Отец Скурн одолел его. Хуже того, жрец встревожился, чуть ли не атаковал магистра Пильона. Элгарт должен был отплатить за друга.
