– Когда ты очнулась, не было ощущения, что тебя транспортировали из… в общем, откуда-то?
– Н-не знаю. В каком смысле «транспортировали»?
– Или правильнее сказать «телетранспортировали»?
Час от часу не легче!
(Жаль, моего нового друга Джейми Стайлза нет рядом. По вечерам мы делились мельчайшими подробностями о том, как прошел день – у меня в отделении реабилитации, у него на воле; однако вряд ли мне удастся детально передать ему диалог с Косгроувом – слишком уж тот сюрреалистичен.)
Понизив голос почти до шепота, Косгроув спросил, какие ассоциации у меня вызывает имя Эрик Штроль.
Эрик Штроль. Не припоминаю.
– Эрик Штроль. Мэделин Штроль. – Доктор говорил медленно, еле слышно, прикрывая ладонью рот, как будто опасался, что его слова могут прочесть по губам.
Эрик Штроль. Мэделин Штроль. По непонятной причине меня прошиб озноб.
– А имя Адриана Штроль тебе о чем-нибудь говорит?
Сердце лихорадочно забилось, норовя вызвать очередной приступ удушья. Боль в глазах нарастала.
Доктор Косгроув взял меня за запястье и нащупал пульс.
– Успокойся немедленно! Сохраняй самообладание.
– Н-не… н-не…
– Спокойно, милая. Дыши и попробуй считать про себя.
Я досчитала до десяти. На десятом вздохе тревога улеглась, и Косгроув выпустил мое запястье.
– Давай еще раз. Имя Адриана Штроль тебе ни о чем не говорит?
– К-кажется… – Я старательно напрягала память. Как будто спишь и вот-вот споткнешься во сне о бордюр. – Не знаю. Не могли бы вы повторить? Адриан…
– Адриана.
Косгроув произнес имя отчетливо, с расстановкой. Однако в голове у меня ничего не щелкнуло – или?..
Мы с доктором словно очутились по разные стороны пропасти. Не широкой, но бездонной. На меня нахлынула знакомая слабость, конечности превратились в желе. Из недр сознания всплыла где-то услышанная или прочитанная фраза: «Самое удивительное в самопознании – иногда оно может отсутствовать».
Впервые я почувствовала эту слабость, очнувшись после длительного забытья в госпитале Вайнскотии. Не знаю, как описать ее, кроме как «чудовищная», «непреодолимая».
Ощущение – словно все тело состоит из бесчисленных хрупких атомов, которые могут распасться в любой момент.
А окружающая действительность – вселенная – находится на грани взрыва.
Подавшись вперед, Косгроув прошептал мне в ухо:
– Есть вероятность, милая, что я знал твоих родителей… Полагаю, мы с твоим отцом близкие родственники. А значит, и с тобой тоже.
Уму непостижимо! В полной растерянности я уставилась на лысеющего доктора.
– Не хочу пугать тебя или шокировать. Просто мне сказали, ты сирота.
– Боюсь, я совсем не помню своих биологических родителей. И приемных тоже…
Косгроув окинул меня задумчивым взглядом, а после двумя руками накрыл мою ладонь. Этот человек меня знает. Следом мелькнула нелепая догадка: возможно, именно он помог мне родиться на свет.
– Твой папа Эрик приходился – приходится – мне старшим братом. Вы невероятно похожи. Даже по снимку в газете угадывается сходство. – Косгроув запнулся, вытер глаза. – Нас с твоим отцом разлучили давным-давно. Мы не виделись лет двадцать.
Приходится? Почему доктор говорит так, словно отец еще жив?
Мысли путались. Напичканная препаратами кровь стучала в висках и с бешеной скоростью циркулировала по венам.
– Получается, вы мой дядя? Но где тогда жили вы – и мои родители? Как такое вообще возможно?
Действительно, в облике Косгроува просматривались знакомые черты. Таинственное мерцание карих глаз, горбинка на носу…
– Очень даже возможно. Ты меня не помнишь, поскольку была совсем крохой – годика два, наверное, – когда мы виделись в последний раз.
– Ну и где мы встречались?
– В другой части страны.
– Но в каком штате?
– Предполагаю, в Нью-Джерси.
Но ведь я не бывала в Нью-Джерси. Или бывала?
– Когда-нибудь слышала название Пеннсборо? Пеннсборо, штат Нью-Джерси?
– По-моему, нет. – Я окончательно смешалась. – Или да…
Меня лихорадило. По щекам струились слезы. Косгроув извинился, он не хотел доставлять мне столько хлопот.
Какое-то время молча гладил мою ледяную ладонь.
– Взрослые обращались с тобой не лучшим образом, девочка моя. Не стану усугублять твою горечь и скорбь. Но позволь спросить: тебе знакомо имя Тобиас? Тоби? Дядя Тоби?
Я медлила с ответом. Если этот человек и правда мой дядя, пусть будет «да».
– Не уверена. Дядя Тоби.
– Так меня звали раньше. До того, как сослали в Висконсин оканчивать Висконсинский медицинский университет в Мэдисоне. Получив диплом, я поселился к северу от Вайнскотия-Фолз и с тех пор ни разу не выезжал за пределы Сент-Клауда. Женился – на очаровательной, доброй, прелестной девушке из Зоны девять. У нас есть дети – твои двоюродные братья и сестры… Вот только боюсь, больше мы не увидимся. Это слишком рискованно для нас обоих. – Доктор Косгроув сморгнул набежавшие слезы и улыбнулся. – Признаюсь, я опасался ехать сюда. Однако мне так хотелось тебя увидеть, моя дорогая племянница. Хотелось разузнать об отце, маме. Как они, как вообще складывается жизнь в другом измерении. Но ответов мне не получить, ведь ты совсем ничего не помнишь.
– Кажется… кажется, я припоминаю…
Под ласковым, испытующим взглядом мерцающих карих глаз мне почти удалось вспомнить. Однако в следующую секунду слабые проблески испарились, растаяли, как сон в первых лучах зари.
– Ты непременно поправишься, Адриана – то есть Мэри-Эллен. По крайней мере, в физическом плане. Молодежь куда выносливее стариков, а ты по-прежнему молода, хотя успела познать немало.
– Но сколько тогда вам? В смысле, когда вы стали моим дядей?
– Милая, но ведь этого еще не произошло! А когда произойдет, я буду юношей в расцвете лет, а ты – новорожденным младенцем. Естественно, мы оба забудем сегодняшнюю встречу. Лишь амнезия спасет нас от бездны. – Заметив мою растерянность, Косгроув пустился в объяснения: – Наша ключевая задача – довольствоваться текущим моментом. Надо жить сегодняшним днем. К счастью, время «горизонтально», события развиваются планомерно, а не в один момент, как при Большом взрыве. Никто и никогда – ни в середине двадцатого века, ни в Соединенных Штатах, ни где-либо на планете – не может достичь полного совершенства.
Я не понимала ни слова. Не разбиралась в политике (хотя с недавних пор знала, кто сейчас президент США – некто Дуайт Дэвид Эйзенхауэр, реальный человек, в прошлом генерал, а не слащаво улыбающийся эмодзи). Знала, что Америка только закончила войну с далекой страной под названием Корея и что ужасы Второй мировой у многих еще свежи в памяти.
