Книга Опасности путешествий во времени, страница 9. Автор книги Джойс Кэрол Оутс

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Опасности путешествий во времени»

Cтраница 9

Она никогда не улыбалась. Всегда с каменным выражением лица. Молилась на коленях – сами видели! По ночам рыдала до полного изнеможения, прямо как мы, только хуже.

Первый семестр в университете Вайнскотии мы страшно тосковали по дому. Скучали по родителям, по семьям. Однако эта девочка страдала так, словно разом похоронила всю родню. И не желала успокаиваться – вдвойне странно.

Все мы были ревностными христианками, воспитанными преимущественно в протестантских традициях, и на полном серьезе верили в силу молитвы. По воскресеньям ходили в церковь, она – никогда.

А еще мы верили во взаимовыручку. И в улыбку сквозь слезы. Сперва ты плачешь, потом смеешься – открываешь коробку печенья, присланную мамой, и делишься с соседками, с гостями.

Ты плачешь, вытираешь слезы – и снова становишься собой.

Эта гордячка категорически отказывалась от угощения и от совместных прогулок по крутым тропинкам, ведущим в кампус, редко обедала с нами за одним столом. Она в одиночестве отправилась на день открытых дверей и ускользнула раньше всех, никем не замеченная. Единственная из обитательниц Экради-Коттедж не посещала вечерню.

Наверное, лишь она умудрилась «потерять» зеленую с пурпурным шапочку-бини – обязательный атрибут первокурсника. И только она не обращала ни малейшего внимания на презрительные окрики старшекурсников «Посторонись, салага!», смотрела сквозь них, точно не видела, и, сгорбившись, продолжала идти своей дорогой, словно лунатик, которого жалко будить.

Безымянная – прозвали мы ее между собой. Дружелюбное «Привет, Мэри-Эллен!» она неизменно пропускала мимо ушей, как будто не о ней речь, и торопилась убраться восвояси.

Мы знали только, что она тоже получает стипендию – вот, собственно, и все.

В Экради-Коттедж селили исключительно стипендиаток с намеком, что не видать нам учебы в университете Вайнскотии, если бы не государственные дотации и подработка при кампусе.

Безымянная трудилась на полставке в библиотеке геологического факультета.

Стипендиантки – девушки экономные. Наши учебники оставляли желать лучшего, некоторые рассыпались прямо в руках.

Мы одалживали друг у друга наряды, носили вещи, сшитые мамами и бабушками, а иногда своими руками.

Многие девочки состояли в молодежной организации «4-H», трое триумфально выиграли первый приз на ярмарке штата в Висконсине.

Экради совсем не походил на классическое общежитие, вроде увитых плющом особняков, разбросанных на территории кампуса. Нет, пристанищем для бедных первокурсниц служил обычный деревянный дом с облупившейся краской и поблекшей от непогоды черепицей.

Зато у нас была потрясающая атмосфера!

На вечерних песнопениях мы затмевали всех соседей, хотя сильно уступали им в количестве – всего-то двадцать две студентки.

Двадцать две девушки, включая пресловутую Мэри-Эллен, которая сторонилась людей, как прокаженная.

Первую неделю мы очень скучали по дому. Но старались не унывать, держаться «приветливо».

Все, кроме Мэри-Эллен Энрайт.

Будь ее воля, она бы избегала даже нас, своих соседок! Вот только условия не позволяли. Мы вчетвером ютились в комнате на третьем этаже. Тесно, два маленьких окна.

Мэри-Эллен выбрала кровать в самом дальнем, глухом углу, отгороженном письменным столом.

Она шарахалась от нас. Силилась улыбаться. Улыбка получалась, разумеется, искусственной, не затрагивавшей глаз. По ночам, думая, что мы спим, она опускалась на колени и исступленно молилась, а после рыдала, пока не проваливалась в сон.

* * *

Девушка походила на человека, который проделал долгий путь и толком не отдохнул с дороги.

«Может, она вообще из другой страны?» – гадали мы.

Но тогда из какой?

Разговаривала она тоже чудно. Если ее прижимали к стенке с вопросом «как дела?», она отвечала вполне – хотя и не в полной мере – внятно. В ее фразах слышались ритмы и гласные, характерные для английского языка, поэтому нам всегда удавалось если не разобрать, то, по крайней мере, догадаться, о чем речь.

А еще никто из нас не тараторил с такой скоростью.

Разумеется, все мы родились на Среднем Западе. Преимущественно в Висконсине. Как выяснилось, Мэри-Эллен приехала откуда-то с востока страны. Очевидно, там принято тараторить.

Наши края называют не иначе как райский уголок. Средний Запад! А университет Вайнскотии – уникальное заведение в самом сердце рая.

Насчет Мэри-Эллен ходило множество споров: христианка ли она?

Или иудейка?

Вплоть до приезда в Вайнскотию мы никогда не встречали иудеев. Однако здесь они попадались как среди преподавателей, так и среди студентов. Редко, но попадались.

У них даже имелось собственное братство и общежитие, где они мирно сосуществовали в среде себе подобных. С ума сойти!

В крупных городах штата, вроде Милуоки и Мэдисона, евреи безусловно присутствовали. Однако мы приехали в основном с северных окраин и из захолустий – потомки немцев, скандинавов, шотландцев, ирландцев и, разумеется, англичан.

Вдобавок Мэри-Эллен разительно отличалась от нас внешне. Сложно объяснить, но мы все это подметили. Ее светло-русые пряди топорщились в разные стороны – лохматые, непричесанные. Она не завивала локоны, не делала кудри и частенько не мыла голову. Кончики не мешало подстричь и подровнять. Кроме того, новенькая не забирала на ночь волосы, не накручивала бигуди. Никогда.

Вообще не ухаживала за волосами. А бигуди, похоже, увидела впервые в жизни!

Еще она не знала, как пользоваться телефоном – не умела набирать номер указательным пальцем. Из всех обитательниц Экради-Коттедж Мэри-Эллен единственная не реагировала, если рядом раздавался звонок; помню, мы долго спорили, а телефонизирован ли ее дом?

Еще она не курила! И постоянно кашляла от нашего дыма – кашляла взахлеб, до слез, – но при этом никогда не жаловалась, хотя именно так поступил бы любой некурящий. На ее лице было написано страдание. Можно сказать, оно въелось в ее лицо навсегда.

Крась она губы – была бы весьма симпатичной, а так серая мышь, парень пройдет мимо и не заметит. Мы, например, щеголяли ярко-красной, даже алой помадой! Мэри-Эллен не удосуживалась элементарно выщипать брови – первоочередная вещь в погоне за красотой.

Она сильно напоминала вчерашнюю пациентку госпиталя. Словно изнурительная болезнь иссушила ее тело до костей, сделала кожу пепельно-бледной и какой-то зернистой, – казалось, на ощупь она шершавая, как наждак. Завораживающие темно-карие, шоколадного цвета глаза портила привычка постоянно щуриться, точно от яркого света. Вдобавок Мэри-Эллен упорно прятала взгляд, будто провинилась в чем-то.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация