Юноша вывернулся из рук матери, обернувшись к ней лицом.
– Он думает, я поеду с ним? Чтобы стать солдатом? Положить свою жизнь в войне, которая не имеет к нам никакого отношения?
– Глупый мальчишка! – Матта слегка шлёпнула своего сына по голове. Но презрение её, её подавляемый гнев, казалось, освещали всю комнату. – Генерал Кламат прибыл сюда не за тобой. Нет, он не заберёт тебя. Он целит выше, это-то и страшно.
Он пришёл сюда, чтобы забрать твоего отца.
Кламат только кивнул. Как ещё он мог ответить? Она была права.
«Генерал» – это амиканский титул. Кламат оставил во главе армии своего первого капитана, следующего после себя по званию. Тот был замечательным бойцом и способным учителем, но сердце его не лежало к командирской должности. Он не был прирождённым командиром. Ему хотелось одиночного состязания, когда один бьётся против одного, а ставкой весь мир. Он уйдёт со своего поста сразу же, как только позволит король Бифальт.
Кламату был нужен Матт.
К удивлению, Матта, наконец, взглянула на своего гостя. Голос её дрожал.
– Вы вздумали командовать нами, генерал?
Откинувшись к спинке стула, Кламат позволил себе открыто вздохнуть.
– Конечно нет, Матта. Кто же подчинится мне? Я здесь только для того, чтобы рассказать всё это. Завтра я отправлюсь рассказывать свою историю кому-нибудь ещё. Через две-три недели я возвращусь в Отверстую Длань и вернусь к обязанностям, возложенным на меня королём.
Я сделаю только то, что сумею. Но всё-таки сделаю всё возможное.
Эти его спокойные слова заставили замолчать всю семью. Матта наклонилась, поцеловала сына в голову – мягкое извинение за шлепок – и продолжила массировать его плечи.
Она не подняла взгляда. Маттин отвернулся от матери и вновь принялся разглядывать свои руки, словно его ужасало то, насколько они слабы или малы. Матт, похоже, пристально рассматривал воздух над столом. Одну руку, дотянувшись до плеча Маттина, он положил на руку жены. Выражение его глаз было странно пустым. Оно не говорило ровным счётом ни о чём.
Каким бы ни был его ответ, Кламат примет его. Могло быть и хуже. Его избавили от негодования Матты. Матт не отверг его просьбы, не отверг его дружбы. Надо дать им время, и они вернут уверенность Маттину. Может быть, они даже смогут объяснить причину визита Кламата Маттсону и Маттильде, не напугав тех.
Не говоря больше ни слова, Кламат поднялся на ноги и пошёл к выходу. Там он задержался, чтобы поклониться семье. Но никто, кажется, не заметил этого. Даже Матт…
Взяв ружьё и сумку с патронами, Кламат в одиночестве вышел под ночное небо.
В сарае он взял один из тюков, что несли мулы, и отвязал скатку. Сделав подстилку из соломы, Кламат удобно разместился на ночь. Всё, что он сказал и что услышал сегодня, буквально вгрызалось в его душу. Не мешало бы ему лучше справиться со своим заданием. Не мешало бы ему и самому быть получше: лучше умел рассказывать о нуждах Беллегера, лучше служил бы королю. Но кем бы он ни был, в первую очередь он был воином, испытанным воином, ветераном пекла. И он никогда не упускал шанса выспаться.
* * *
Кламат решил, что поднимется пораньше и уйдёт, прежде чем проснётся семья. Но когда с первыми лучами солнца он сел на своей подстилке, оказалось, что он был не один. Рядом уже работал Матт.
С долей досады Кламат увидел, что пастух успел накормить и напоить его коня и мулов.
Решив, что не стоит спешить, чтобы не раздражать себя ещё больше, Кламат вылез из-под одеяла, оправил одежду и упаковал скатку. Он не заговорил с хозяином, пока не прикрепил скатку к тюку. Только покончив с этим делом, он неуклюже произнёс:
– Не думаю, что мы снова увидимся, Матт. Я благодарен за твою заботу. Пожалуйста, передай Матте, что я благодарен и ей. А сыновьям и дочери передай, что я понимаю, почему ты гордишься ими.
Матт подошёл ближе и положил руки на плечи Кламата. Даже в сумерках, в тени сарая, Кламат видел, как могучий крестьянин улыбается.
– Я всегда рад видеть тебя, старина, – произнёс Матт. – Матта смотрит на тебя, как на волка в курятнике. – Его улыбка стала ещё шире. – А я думаю, что ты больше похож на овчарку, которая пытается отогнать сразу слишком много волков.
Мы малые люди, как ты говоришь. Но мы не отличаемся от короля Бифальпа с королевой Эстией. Мы спорим и соглашаемся друг с другом. Вместе мы обдумываем, что делать.
Кламат быстро обнял пастуха. Затем подошёл к одной из связок, вынул из неё два новых ружья, две поясные сумы, полные заряженных обойм. И подал их своему старому другу.
– Научи Матту стрелять, – хрипло произнёс он. Кламат не мог справиться с голосом и говорил теперь так, словно проплакал всю ночь. – Ты будешь яростно защищать свою семью. Но она сделает это ещё яростнее.
Маттина тоже научи, если сочтёшь нужным.
Матт кивнул. Он серьёзно принял ружья и пули. Больше он не сказал ни слова.
Кламат покидал дом друга в одиночестве. Матт уже вернулся внутрь, к семье.
Глава вторая
Примирение
Эстии, принцессе Амики, было пятнадцать, когда она впервые увидела беллегерца.
Её отец, король Смегин, передал ей своё стремление к господству, свою ярость, всегда готовую излиться на упрямый в сопротивлении Беллегер. Принцесса думала по указке отца, её чувства были регламентированы, как придворный этикет, она желала только того, чего желал король. Отец оберегал её. Купающаяся в роскоши, она жила в его замке, который предки называли Жаждой Амики. Война шла где-то далеко, принцесса знала о ней только то, что объяснял отец, да то, что она слышала на совещаниях отца с генералами. Принцесса разделяла взгляды и стремления своего отца – над этим трудились и он сам, и королевские наставники. Но за всю свою жизнь Эстия ни разу не выходила за пределы Жажды Амики. Она никогда не гуляла по улицам Малорессы, единственного города Амики, не видела, как живёт простой люд. Принцесса была любимой избалованной дочерью своего отца, и она гордилась этим. Благословенная жизнь!
В свои годы Эстия не понимала, почему Беллегер сопротивляется неизбежному. Её отец имел естественное право на эти земли. Он сам ей так говорил. Они должны были принадлежать ему. Беллегер начал эту войну убийством Малори, невесты короля Фастула. И король Смегин предвидел, что настанет время – по крайней мере, он так говорил, – когда он сам или его потомки будут владеть всем Беллегером, ведь Амике были жизненно необходимы богатства соседа. Раз в году амиканские купцы обсуждали вопросы торговли и владения землями с послами нуури, северного народа. Во время таких встреч до короля доходили слухи о других народах, помимо амиканцев, беллегерцев и нуури: неизвестные королевства, неизвестные властители, неизвестные стремления. Если в своей алчности они обратят взоры на юг, то когда-нибудь их войска пересекут негостеприимные степи нуури и обрушатся на плодородные поля, холмы и леса Амики. Король Смегин был обязан завоевать Беллегер, чтобы Амика стала больше, сильнее, чтобы она могла отразить любое вторжение.
