Новость о том, что Команда Ко прекращает кампанию #ЛюбОстров, попала в сеть, когда Малика и Джулиан укладывали сумки в лимузин, направляясь в Фарнборо на свой частный рейс до Женевы.
– Кстати, добыть себе персональный самолет – дело довольно дешевое, – пояснял Джулиан, открывая Малике дверцу в машине. – Люди, владеющие личными самолетами, редко ими пользуются, а потому рвутся сдавать их в аренду. Если позвонить в день вылета, за несколько тысяч можно даже выбирать. В смысле, я, вероятно, мог бы себе позволить личный самолет, но зачем все эти хлопоты, если можно снять борт почти бесплатно?
В машине Джулиан позвонил Томми Черпу и Ксавье Аррону.
– Поздравляю, господа, – произнес он, поднося пластиковый бокал “Теттенже” к телефонной гарнитуре. – Теперь можем переключиться на тех сторонников “Англии на выход”, которых вам бы хотелось встряхнуть. Я думаю, первым постом в Фейсбуке можно зарядить что-нибудь такое: “Снежинки-миллениалы-оставанцы прогибаются под нажимом ПК-безумия и отвергают всеми любимое народное шоу «Остров любви». Сокрушим Союз, прежде чем флирт объявят вне закона и начнут арестовывать вас за то, что вас не прет от трансухи”. Несколько многословно, я понимаю, однако довольно убедительно, правда?
Малика слышала, как на том конце хохочут и улюлюкают.
Джулиан отключил телефон, чокнулся своим бокалом с Маликиным и откинулся на велюровом сиденье.
– Тебе понравится в “Ле Канар Шарман”, – проговорил он. – Фуа-гра – совершенно как плавленое масло. Ты же не против жестокой пищи, верно? Разумеется, нет! Твои ребята глотки овцам режут у себя во дворе, а? Шучу, есес-сна. Но вот правда – фуа-гра чумовое.
29. Троллинг в пруду
Мэтлок принял кружку чая, которую принесла ему дочка Нэнси Ким. Ей было шестнадцать, последнее чадо в их с Нэнси смешанном гнезде.
– Во что втыкаешь, Мик? – спросила Ким, глядя в экран его компьютера. Мэтлок ей нравился. Они часто препирались, конечно, как любой взрослый с подростком, живущие под одной крышей, но в целом она его одобряла. Не в последнюю очередь потому, что он, в отличие от ее матери, пытался ладить с ее настоящим отцом.
– “Хайгейт Пост”, – ответил Мэтлок.
– Это что такое?
– Когда-то была такая местная газета. Теперь вебсайт.
– Грусть-печаль, – сказала Ким, всматриваясь. – Берут старую ламповую культурную модель и просто суют ее в сеть – такое не спасет ни их самих, ни их работу.
– Ну не знаю, Ким. Местные газеты и их сайты – по-прежнему единственная точка, где раздают полноценные местные новости. Лента в Фейсбуке заседания муниципалитетов не освещает.
Ким читала заголовок статьи на экране.
– Что такое “прудовая война”?
– Вот в этом я и пытаюсь разобраться. Ты не слышала о таком?
– Кажется, нет. А что это? Опять американцы разъебывают мир?
Ким с Мэтлоком время от времени обсуждали политику, что Мэтлоку нравилось, а Ким – не очень, потому что, в частности, у Мэтлока была раздражающая привычка тащить в разговор примеры всяких пылких демонстраций и заварух из древнего прошлого, о чем бы ни заходила речь. Расовые вопросы? Экология? Западный милитаризм? Антикапитализм? Вечно он все это видал и во всем участвовал еще тридцать пять лет назад – и, более того, настойчиво ютубил ее соответствующей музыкой. Ей на самом деле не хотелось смотреть все эти клипы древних коллективов, о которых она не слыхала, с дурацкими названиями типа “Мэднесс” и “Блокхедз”, выступавших на концертах “Рок против расизма” в начале 1980-х
[76].
– Нет. Это про Хайгейтский дамский пруд, – объяснил Мэтлок. – Место для купания, строго для женщин. У них там прошлым летом протесты были против допуска трансов
[77].
– Догадываюсь, на чьей ты стороне, – сказала Ким, склоняясь к компьютеру и вчитываясь в статью.
Ким шумно ратовала за транс-права, и ей нравилось подначивать Мэтлока и мать в том, что ей казалось плохо скрываемой неоднозначностью отношения к вопросу. Со всеми их историями про “Гринпис”, антирасизм и права геев Ким приятно было сознавать, что есть хотя бы что-то одно, в чем она гораздо более радикальный и свободомыслящий человек, чем они.
– Строго женский общественный пруд? – переспросила она. – Они имеют в виду прям настоящий пруд, а не плавательный бассейн? Такое вообще бывает?
– Ага.
– Люди плавают в настоящем пруду? В Лондоне?
– Ага. В данном случае – исключительно женщины. Слыхала про Джералдин Гиффард?
– Уф, ну как бы да? Это ж блядская ТЭРФ.
– А была когда-то иконой феминизма.
– Так и Флоренс Найтингейл тоже – а уж она-то прихлебательница тори, присвоившая себе все заслуги, а всю работу проделала черная нянечка по имени Мэри Сикоул
[78].
– Вряд ли это целиком правда.
– Вообще-то целиком.
Оставили предмет в покое.
– Так что там с прудом-то? – спросила Ким.
– В восьмидесятые, – ответил Мэтлок, – Джералдин Гиффард уберегла его для женщин. Он всегда был однополым, но когда законодательство против половой дискриминации принялось крушить мир мужских клубов и сообществ, кое-кто из мужиков взъелся на эту тему…
– Без бля, Шерлок.
– …и попытался отыграться.
Мэтлок забил в поисковую строку: “Джералдин Гиффард. Противостояние Хайгейтский пруд 80-е”.
Тут же всплыла ссылка на Ютуб – древний репортаж би-би-сишной “Панорамы”
[79].
