Мое одиночество скрашивал глухо бормотавший на холодильнике в углу кухни голосами двух модных политобозревателей старый, но надежный радиоприемник. Один из радиоголосов говорил о том, что Европе уже пора свыкнуться со своей вечной ролью грядущей грязи под танковыми гусеницами, причем без разницы, в какую сторону опять поползут эти гусеницы. Разве что в этот раз грязь может быть радиоактивной. Бездна юмора и оптимизма, короче говоря. Второй голос вполне соглашался с ним, добавляя, что, если все-таки дойдет до «самой последней войны», никакая ПРО ни Европе, ни Америке не поможет. А если президент США со своей кодлой думает, что сможет отсидеться в каком-нибудь уютном бункере, он сильно заблуждается насчет того, что ему, после всего, будет кем управлять. Первый голос добавил, что должность «Президент Ничего» – это круто, вполне в духе всей этой, как он изволил выразиться, «свидомой шелупони». Наши вожди и их перспективы в аналогичной ситуации в разговоре практически не фигурировали. Как будто нашим министрам и губернаторам будет кем и чем руководить после таяния сугробов ядерной зимы, если, конечно, они сами к этому моменту каким-то образом уцелеют. Как мне думается, при таком варианте кто-нибудь из чудом уцелевшего и сильно одичавшего электората непременно проломит им черепушку ржавой арматуриной. Впрочем, сейчас очень многих грела одна лишь мысль о том, что если мы умрем сегодня, то они (то есть те, кто затихарился за океаном) все равно умрут завтра. Но умирать раньше времени все равно не хотелось ни «нашим», ни «ихним»…
И, отправляя в рот очередной, вывалянный в сметане пельмень, я моргнул, после чего вдруг обнаружил за кухонным столом напротив себя то, что ну никак не ожидал увидеть здесь и сейчас. А именно – знакомый лик Блондинки по имени Анна, в светлой блузочке и темных брюках. Она сидела и вопросительно-выжидательно смотрела на меня. Понимая, что это может быть надолго, я почти мгновенно доел четыре оставшихся на тарелке пельменя (в сильно остывшем виде этот продукт не столь питателен) и, не сделав никакой паузы и ничего не сказав, со всего размаху ткнул вилкой в знакомое личико – кухонный стол у меня не сильно широкий. Как я совершенно правильно предположил, вилка вошла в пустоту, немного не дойдя до стены, где-то на уровне носа Блондинки. А это означало, что явилась она ко мне в привычном виде голограммы. Очень интересно. Я залпом допил чай из кружки и только после этого поинтересовался:
– Ну, здравствуйте. Чем обязан? Вроде ни о чем подобном уговоров не было, возвращение от 23 февраля было недавно…
– Я тоже рада тебя видеть, – ответила Блондинка и сразу же, с места в карьер, перешла к делу: – Увы, но обстоятельства складываются таким образом, что тебе срочно нужно сходить в 1944 год…
– В наш 1944 год? – уточнил я. А то мало ли, ведь с ними никогда не знаешь, чего ждать. Здесь я поймал себя на мысли, что упорно называю Блондинку на «вы», а она мне снова «тыкает». И опять это получилось как-то непроизвольно, словно помимо воли.
– Естественно.
– Да ну? Опять? Я не раз и не два говорил, что с меня той войны, наверное, хватит. Тем более что мне туда вроде бы дорога заказана? Ведь у нас с вами уже был разговор на тему того, что я никогда не смогу повторно попасть в одно и то же время и место?! Причем это утверждали именно вы!
– Все верно. Но ведь ты же не в октябрь 1941-го пойдешь и вовсе не на фронт под Москву…
– Замечательно. То есть мне надо будет учитывать тот упрямый факт, что где-то у линии фронта бегаю еще один я, под личиной старшины Красной армии Потеряхина. Ей-богу, получается прямо как в «Назад в будущее-2».
– А в чем проблема? – изобразила непонимание моя собеседница.
– Да ни в чем. Ладно, будем, как обычно, считать, что вам виднее. Задам обычный для меня дурацкий вопрос – и почему опять я?
– На это будет столь же привычный ответ. Возник неожиданный форс-мажор, а свободных агентов, да еще и с кое-каким опытом, ближе тебя, увы, нет.
Чем дальше, тем больше у меня складывалось ощущение, что в этой странной конторе из будущего нет вообще никаких других агентов, раз уж меня каждый раз превращают в затычку для очередной бочки. Вслух я об этом, разумеется, не сказал.
– Допустим, – вроде бы нехотя согласился я. – И в чем, собственно, дело?
– Надо всего лишь срочно забрать и доставить к порталу для переброски к нам одного агента.
– И только-то? А вам не кажется, что вы меня несколько переоцениваете? И потом – вы же все из себя такие крутые. Ваш агент что, не в состоянии сам добраться из пункта А в пункт Б? Он что – руки-ноги переломал?
– Здесь есть пара сложностей.
Вот всегда у них на ровном месте какие-то сложности. Хотя, кажется, еще придурковатый американский генерал Паттон когда-то говорил о том, что если у тебя что-то идет строго по плану, то впереди явно ждут неизбежные неприятности.
– Например? – на всякий случай уточнил я. Интересно же, в конце концов…
– Во-первых, наш агент женщина, и, увы, она в интересном положении.
– Господи, – вырвалось у меня. – И как это ее угораздило? Ну, хотя, да – дело житейское: «Ты кого хотела – мальчика или девочку? Я вообще-то хотела всего лишь шнурок завязать». А представления о гондонах, сиречь, если выражаться культурно, презервативах, у этих ваших людей из будущего, как обычно, никакого… Ладно, допущу подобный вариант «небоевых потерь». Ну и что с того? Я-то здесь при чем? Я же по этой части не специалист, не акушер и даже не парамедик. Или там все настолько плохо?
– Не то слово. Ее непосредственное начальство ослабило контроль, и, в нарушение всех правил и инструкций, рабочие отношения с одним «аборигеном» переросли в бурный роман с соответствующими последствиями, которые вполне можно было предполагать. Естественно, наше руководство в затруднении, поскольку это чуть ли не первый случай, когда женщину в таком состоянии будут возвращать обратно…
– Ага, стало быть, намечается не просто переброска, а некий очередной эксперимент на живых людях? Интересно…
– Да называй это как тебе угодно. Твоя задача простая – найти и препроводить интересующее нас лицо в целости и сохранности до портала перехода, проследить, что объект отправился в нужном направлении, а потом вернуться. Только и всего. До родов и прочих осложнений дойти не должно, некий запас времени есть, но имей в виду, что ребенок в данном случае тоже важен. Вроде ничего сложного для тебя…
– Хорошо. И мне что – опять прикажете искать этого вашего агента в юбке по всей Европе и Африке?
– Нет. Сейчас там все более-менее известно заранее.
– Ладно, допустим. Тогда откуда и куда я должен доставить эту вашу то ли глупую, то ли развратную агентшу?
– Она сейчас в Словакии, в одной частной клинике санаторного типа. А доставить ее надо в район Ютеборг-Луккенвальде, если точнее – в небольшой универститетский городишко Каффштайн. Это в Германии, чуть более полусотни километров южнее Берлина.
– Так. А время операции? Я имею в виду, в какой месяц 1944 года мне предстоит идти?
